Выбирай себе иного противника. Я не дам согласия на сражение по твоим правилам, Неоптолем! И не могу приказывать микенцам жертвовать жизнью — они не мои подданные.

— Я не боюсь, царь. И готов принять вызов.

С такими словами Орест выступил вперед. Старый царь покачал головой:

— Ты идешь на смертельный риск, хотя совсем недавно встретил свое счастье. В этом нет смысла, мальчик. Тебе еще жить и жить!

Орест в упор смотрел на Неоптолема. Тот стоял с презрительным и насмешливым видом, словно ему уже наскучило происходящее.

— Если я откажусь, все сочтут меня трусом. Я не боюсь этого вызова, владыка Крита, и готов преподать Неоптолему его последний урок.

Идоменей опустил глаза и отошел. Лицо мирмидонца выразило свирепое торжество. Орест, не говоря более ни слова, несколько раз широко махнул мечом, разминаясь перед дракой. Толпа подалась назад, образовав широкий круг. В его центре остались лишь двое бойцов, освещенных светом множества факелов.

Противники начали кружить, выставив вперед щиты и одновременно сходясь ближе. Первым нанес удар Неоптолем, но Орест отбил клинок щитом, жалобно загудевшим в ответ. Микенец чуть качнулся, после чего немедленно атаковал сам. Его противник без труда смог отразить удар.

Неоптолем смотрелся куда сильнее за счет роста и веса. На фоне громадного мирмидонца Орест, и сам обладавший достойным телосложением, казался маленьким и тонким. Будто куст рядом с могучим деревом…

Идоменею казалось, что у него просто случился дурной сон. Еще немного, и он проснется!.. Руки старика непроизвольно сжимались в кулаки, выдавая волнение. Прикажи он своим людям одновременно навалиться на Неоптолема, и Орест будет в безопасности, а над врагом свершится справедливая месть. Но разве он мог отдать такой приказ, не покрыв позором Ореста и самого себя?

Старому царю оставалось лишь с тоской наблюдать за тем, как у его дворца бьются насмерть сыновья Агамемнона и Пелея — потомки его союзников в великой войне против Трои. Одного полюбила его дочь, другой еще ребенком посещал Крит… Каким бы ни оказался исход сражения, для него, Идоменея, этой ночью не будет победителя. Любой конец окажется скорбным и ляжет тяжелым камнем на сердце стареющего владыки.

Тем временем ход битвы изменился. Ни один из ударов Неоптолема не достиг цели. Его противник, хотя был меньше и слабее, обладал более высокой скоростью и реакцией, умело используя эти преимущества в поединке. Вскоре Неоптолем начал выдыхаться. Бой оказался куда сложнее, чем рассчитывал мирмидонский царевич: вместо неопытного щенка ему противостоял настоящий боец!

«Когда и где он этому выучился?»

После очередной тщетной атаки Неоптолем безрассудно ринулся вперед, надеясь щитом сбить врага с ног. Но Орест ловко качнулся в сторону, уклонившись от удара, и его меч срезал крепление нагрудника мирмидонца, заодно распоров тому кожу.

Неоптолем развернулся, пылая яростью. Первая кровь в этой драке оказалась его, на что сын Пелея совершенно не рассчитывал. Нагрудник криво повис на теле, затрудняя движения.

Еще больше мирмидонец взбесился, когда заметил на лице Ореста мимолетную насмешку. Отойдя от центра круга, Неоптолем убедился, что противник не пошел следом, и с остервенением отшвырнул в сторону тяжелый щит. Освободившейся рукой он со всей силы рванул провисший нагрудник, и неповрежденные лямки из толстой воловьей кожи лопнули. Кто-то в толпе вздохнул, кто-то выругался — сила гиганта изумила каждого присутствующего, — но Неоптолем не обратил на это никакого внимания. Он выхватил из-за пояса небольшой кинжал и решил биться уже двумя клинками. Освещенный тусклым светом множества огней, полуголый воин казался еще более мощным и устрашающим.

Орест больше не улыбался. Щита он не выпустил, да и запасного оружия у микенца не было. Теперь Неоптолем почти не уступал ему в скорости и был лучше вооружен. Однако мирмидонец больше не имел защиты… Это значило, что бой должен пойти по новым правилам.

Противники бросились навстречу друг другу. Дважды кинжал Неоптолема бил в щит Ореста, а один раз даже царапнул по нагруднику микенца. Однако мирмидонцу досталось куда сильнее: на левом плече и правом боку Пелеева сына появились глубокие кровоточащие порезы. Битва становилась все более напряженной. Толпа затаила дыхание — слышался только лязг металла о металл, хруст песка и камней под ногами соперников.

Неоптолем заметил, что Орест стремится держаться как можно ближе, сокращая дистанцию при любом удобном случае. Мирмидонец имел преимущество на расстоянии благодаря длинным рукам, однако в ближнем бою Орест был куда опаснее. Про победу пришлось забыть: кровь стекала по телу царевича Фтии, и он понимал, что исход поединка явно сложится не в его пользу.

Он, Неоптолем, победитель мятежных племен, один из самых сильных мирмидонцев, родной брат Ахилла!.. Он вот-вот проиграет этот смертельный спор, так и не познав вкуса мести.

Хотя в бою почти не оставалось места мыслям, Неоптолем ощущал, как цепкие когти страха и сомнений рвали его сердце на части. Нет, сын Пелея страшился не смерти. Гораздо сильнее он боялся проиграть, так и не получив ничего взамен. Ни славы, ни отмщения, ни величия…

Неоптолем попытался в очередной раз достичь Ореста, но тот с легкостью отбил атаку и нанес в ответ стремительный, коварный удар. Мирмидонец не успел отреагировать… и ощутил острую боль в животе, которая огнем обожгла его внутренности.

Прижав к ране руку с кинжалом, он зарычал и начал в припадке бешенства беспорядочно махать мечом в сторону Ореста. Любой из этих ударов мог бы расколоть щит микенца, если бы тот вздумал их блокировать. Однако Орест теперь лишь отходил и уклонялся, всячески избегая боя.

Неоптолем понял: это была тактика ядовитой змеи. Укусив жертву, та дожидалась, когда добыча ослабеет. И лишь тогда она нанесет последний удар.

Нет!.. Он был одним из лучших среди мирмидонцев… Всегда считал себя таковым. Для него не могло все закончиться столь бесславно!

Воздуха переставало хватать, а глаза гиганта застилали темные пятна.

Орест нанес еще один удар — на этот раз в грудь. На землю брызнула кровь. Ее темные капли также окропили нагрудник и лицо микенца. Неоптолем ощутил вкус крови во рту и резкую слабость. Да, это был конец.

В глазах Ореста он увидел холодную, лютую жестокость. Микены мстили теперь всем мирмидонцам в лице Неоптолема… Мстили за то, что возгордившийся народец вступил в войну против могучего Львиного города. За то, что младший сын царька Пелея осмелился посягнуть на возлюбленную великого Атрида. За дерзкие слова и взгляды. За ночное нападение на Кносс. За все разом.

Неоптолем догадывался, что его будут мучить — удар за ударом. Это закончится, лишь когда растерзанный комок плоти,