моей шеи шелковистой ладошкой. Вскоре я почувствовал магическую энергию, истекающую из ауры волшебницы. Эльфийка целиком сосредоточилась на этом действе, иначе заметила бы мой взгляд в её сторону. То, что в состоянии магического истощения выглядело невинным, в моём случае оказалось почти интимным. Я был в полном сознании, и мог задумываться о разном.

Вдруг, магический голод внутри меня почувствовал пищу. Удерживать его на привязи, пока вокруг моего тела рассеивалась дармовая мана было не проще, чем держать во рту сладкое пирожное, пытаясь его не жевать. Зев пустоты внутри меня раскрылся, поглощая энергию — которая иначе давно восполнила бы мой резерв.

Между тем, эльфийка медленно, но верно истощала свои собственные запасы маны, которые уходили в голодную прорву, как в бесконечную пропасть. Её глаза округлились, будто бы в удивлении. Вдруг нахмурившись и закусив губу, она усилила поток магии.

— Лиадрин, не стоит, — мне пришлось опустить ладони на её плечи, чтобы заставить от меня отстраниться. — Всё, хватит, иначе ты сейчас сама с магическим истощением сляжешь.

Пополняя кому-либо магию, лекарь может по косвенным признакам определить размеры чужого резерва, но по ряду причин со мной это не сработало. Или если быть точным, сработало так, что лучше бы не срабатывало. Ведь мой уровень насыщения от потуг целительницы не сдвинулся ни на йоту.

Выражение на лице эльфийки сложно было с чем-либо спутать. Словно при попытке пощупать толщину мышц на руке ей не хватило для этого обеих ладоней — с той поправкой, что магический резерв был многократно важнее физической силы, особенно в обществе Кель-Таласа. Боевые маги просто отказывались подчиняться тому, кто слабее. Возглавлял отряд всегда лишь сильнейший.

— Я пуста, — озвучила очевидное Лиадрин. Она искательно заглядывала мне в глаза, словно пытаясь что-то во мне разглядеть. — Почему мне никто про тебя не рассказывал? Я никогда не видела ничего подобного! Или, может быть, я что-то перепутала? Не может быть.

С этими словами эльфийка насупилась и попробовала повторить свою затею с оказанием первой магической помощи. Я как мог, пытался отстраниться.

— Лиадрин, ты переусердствовала, — настойчиво повторял я, перехватывая её ладони. — Остановись, а не то скоро ходить не сможешь.

— А я — уже, — сообщила мне молодая эльфийка, после чего обмякла и повисла у меня на руках.

Я с вытянувшимся лицом попытался определить в её глазах наличие разума. Сходу ничего не получалось, и это означало лишь то, что теперь дочь Ванделлора придётся нести или она проснётся лицом в траве.

Я вздохнул, поднимая на руки и прижимая к себе упругое тело. Удобнее наклонив красивую головку к себе на груди, я медленно двинулся в сторону её палатки. Карадин достаточно внятно растолковал сородичам статус эльфийки, так что крыша над головой у неё объявилась ещё раньше, чем у меня самого. На дирижабль, к сожалению, гоблинские магженеры до конца ремонта никого не пускали.

На полупути к месту, бессознательное тело вдруг затрепыхалось у меня на руках, острые ушки встали торчком. Лиадрин сдула с лица красную прядь и в ужасе уставилась на меня.

— Мэвниар! — воскликнула она. Сначала мне показалось, будто она потребует немедленно поставить её на землю, но нет — вместо этого, она и вовсе обхватила меня руками за шею, для удобства. — Мэвниар, ты слышишь?!

— Что? — я удивился.

— Нам нужно прибыть в Стальгорн как можно скорее и найти артефакт, чтобы связаться с моим отцом! — сказала эльфийка, ещё больше затрепыхавшись. — Я должна успеть сказать ему, что ты — не чернокнижник! Ты слышишь меня?

— Хм, — произнес я и чуть не споткнулся, но, к счастью, удержал девушку на руках. До меня начало доходить, что она имеет в виду: если верховный жрец Кель-Таласа и, по совместительству, ее родитель вдруг встанет и объявит всем, что Мэвниар не чернокнижник, а многообещающий молодой волшебник, вопрос плавно переместится в область политики. Оставалось непонятным только, откуда у эльфийки взялось такое рвение.

— Гоблины работают, не покладая рук, Лиадрин. Мы прибудем в Стальгорн сразу, как только сможем — и это от нас с тобой совсем не зависит. Спасибо, конечно, за помощь. Но… почему ты думаешь, что твой отец сделает, как ты хочешь? Наконец, вдруг я всё-таки чернокнижник?! Ты об этом подумала, когда собралась меня выгораживать?

— Я как-нибудь попробую его убедить, он ко мне прислушается, — эльфийка напряжённо закусила губу. — Ты не чернокнижник, я уверена в этом. Я чувствую!

— Ну, раз ты чувствуешь, то тогда всё, — поперхнулся я. В некотором роде, дочь первосвященника действительно могла стать для меня неким связующим звеном с покинутой Родиной. Сложно будет спасать Кель-Талас от Плети Немёртвых, если я буду находиться в розыске вплоть до пришествия Архимонда.

Ничего не оставалось, кроме как ещё более бережно прижать к себе красноволосую эльфийку и брести дальше. Вдруг она затрепыхалась.

— Мэвниар, кажется, я один из сапожков потеряла, — неловко призналась Лиадрин. Я удобнее перехватил ее и присмотрелся: действительно, вместо одного из ее сапожек, в свете луны блеснула босая девичья стопа. Оглянувшись назад, я обнаружил утрату достаточно далеко. Можно было сказать, большую часть пути к палатке прошли мы зря. Не проще ли сгрузить ношу и сходить за утерянным ботинком самому?

— Лучше не терять его из виду, — заметила эльфийка, кончики её ушей в лунном свете смущённо покраснели. — Пока ты меня донесёшь и вернёшься, гоблины его десять раз стащат. Пошли вместе. Я хорошо себя чувствую.

«Пошли», и особенно — «Хорошо себя чувствую» подразумевало, что девушка крепче вцепится мне в шею, но самостоятельно ходить не будет. Поняв это, я вздохнул и подчинился.

— Тебе стоило сначала зашнуровать сапожки, раз уж ты собиралась пойти выяснять — чернокнижник я, или нет, — пробурчал я. — Или хотя бы надеть платье вместо ночнушки. Вдруг тебя ждала бы битва со злым чародеем?

Лиадрин долго и пристально посмотрела мне в глаза, потом усмехнулась и фыркнула. Заворочалась на руках, устраиваясь удобней, потом указала пальчиком направление в сторону утерянного сапожка, чтобы я по дороге не потерялся. Похоже, эльфийка быстро осваивалась в новой для себя обстановке. С её помощью, пропажа быстро нашлась. А у меня прибавилась новая головная боль, к уже имеющейся.

Глава 27. По гоблинской воле

Воздух был ревущим зверем над деревянной палубой дирижабля, и тонкие переборки между каютами едва могли его приглушить. В шуме ветра легко терялись размеренные беседы дворфов между собой, грохот падения деревянной бочки об пол, ругательные тирады гоблинов в составе экипажа. И уж тем более, среди рёва ветра легко затерялись звуки эльфийских шагов, неслышно