отвечаю я, смеясь и крепче прижимаясь к груди Леви. Он что-то шепчет Оливии на ухо, и она прикрывает рот ладошкой, словно они разделяют секрет мирового масштаба.

Миссис Янг подзывает малышку, и Леви аккуратно спускает ее с плеч. Оливия убегает, сразу вливаясь в игру с детьми.

Пальцы друга совсем не по-дружески сжимают мою талию. Леви хватает меня за руку и чуть ли не бегом уводит из зала. Как только мы оказываемся скрыты от посторонних глаз, он всем телом прижимает меня к стене. Его рука пробегает по моему бедру, а взгляд опаляет губы. Наши грудные клетки находят общий ритм. Сердце опускается вниз живота, запуская пульсирующие ощущения.

– Попроси меня тебя поцеловать, – произносит Леви, приоткрывая губы и обжигая своим дыханием.

– Поцелуй меня, Леви Кеннет.

Он срывается с цепи, забирая у меня последние молекулы кислорода. Наши губы сплетаются в танце. Диком, первобытном, отчаянном. Этот поцелуй – как глоток воды после ста лет в пустыне. Леви прикусывает мою губу с рычащим звуком, когда я зарываюсь пальцами в волосы на его затылке. Целовать его – словно выпить дорогое красное вино, которое с годами стало только лучше.

Возбуждение Леви упирается в меня, посылая волны тепла между бедер. Я приподнимаюсь на носочки, скользя по нему животом. Стон эхом отдается в коридоре, и Леви крепче сжимает мое бедро.

Мы отстраняемся друг от друга в попытке восстановить дыхание и рассудок.

– Я еще не закончил. Этого мало, чтобы наверстать шесть лет, но тебе нужно готовить детей к выступлению.

– Да, – киваю я, – надо.

Леви снова прижимается ко мне с поцелуем, но на этот раз более нежным и размеренным. Мое тело дрожит в его руках, адреналин течет по венам, требуя большего. Невозможно оторваться.

– Прошу, уходи. Я не могу остановиться. – Леви опускает голову на мое плечо.

– Я тоже.

– Будь готова завтра. Я заеду за тобой.

– Куда мы пойдем? Мне нужно понять, что надеть. – Я прикусываю губу.

Леви проводит подушечкой большого пальца по ней, высвобождая из захвата.

– Мне абсолютно все равно, что на тебе будет надето. Главное, что ты будешь рядом.

– Хорошо. – Я отстраняюсь и пячусь в сторону зала, не разрывая зрительный контакт.

Такое ощущение, что мне снова девятнадцать, а он тайком украл поцелуй на заднем дворе моего дома. Это головокружительно приятно.

– Кажется, однажды ты сказала, что встречаешь своих гостей голой. Я обязательно постучусь к тебе завтра.

Мои щеки такие горячие, будто они находятся под палящим солнцем. Надеюсь, в этот раз оно не сожжет меня заживо.

* * *

Я провожу по шраму внизу живота, прежде чем надеть платье. До той аварии мне никогда не приходила в голову мысль, что выбор иметь детей или нет могут забрать так безжалостно. По правде говоря, в юности я даже боялась когда-то стать родителем. При взгляде на отца, который так и не смог найти верный подход в воспитании своих детей, меня всегда посещали сомнения. Чувствовать и понимать своего ребенка – это способность, которая практически является врожденной. Стала бы я такой же по отношению к своему ребенку, если бы в жизни все сложилось иначе? Смогла бы постичь это великое мастерство – быть родителем?

Сейчас я не держу зла на папу, но и не чувствую к нему той безграничной любви, как раньше.

Моя неуверенность и страх того, что я недостаточно хороша, с годами сильно притупились. Избавилась ли я полностью от этого чувства? Нет, но я знаю, как с этим бороться. Мне не страшно совершить ошибку. Я не стараюсь быть лучше, чем есть на самом деле. Знаю, что меня достаточно, даже когда кажется обратное. Потому что если бы это было не так, у меня бы не было прекрасных друзей. У моих учеников не загорались бы глаза при виде меня. Оливия не неслась бы ко мне в объятия со скоростью света. Марк не улыбался бы своей беззубой улыбкой. Аврора с мамой не звонили бы мне каждый день. А Леви… не любил бы меня все эти годы.

Я любима всеми ими. И что важнее всего, мне не нужно разрывать свое сердце на куски, чтобы заслужить их любовь. Нужно просто быть собой.

Я в тысячный раз смотрю на себя в зеркало. Вообще не понимаю, откуда у меня эта нервозность. Мы знакомы уже столько лет, знаем друг друга вдоль и поперек. Каждую морщинку, родинку, шрам и все несовершенства души и тела. Нам всегда было абсолютно без разницы как мы выглядим, но почему-то сегодня все ощущается иначе. Мы разбиваем кувалдой огромную стену, построенную за эти годы, в надежде возвести дом – крепкий, уютный и теплый.

– В этом платье у тебя даже есть грудь. Одобряю, – мурлычет Валери из динамика телефона, когда я возвращаюсь в комнату. На экране виднеется только ее глаз.

Лиам закатывает глаза на второй половине сетки видеочата.

– О, кстати, Аннабель, а у тебя закончились месячные? – озадаченным тоном спрашивает Валери, и я фыркаю от смеха.

– Я отключаюсь, – ворчит Лиам.

– Ладно, стой-стой, обещаю, больше не буду. Ты сегодня какой-то нервный, – размышляет подруга.

– Потому что ты действуешь мне на нервы.

– Эй! – Валери ударяет по экрану телефона. – Надеюсь, ты почувствуешь этот удар.

– Надеюсь, у тебя отсохнет язык.

– Надеюсь, у тебя отсохнет член.

– Невозможно. Надеюсь…

– Хватит! – Я прерываю их любезную перепалку.

Валери и Лиам замолкают, но показывают друг другу средние пальцы.

– Лиам, я согласна с Валери. Ты в последнее время нервный, у тебя все в порядке?

– Да. Не считая постоянных заноз в моей заднице в виде вас двоих и Леви, – выдыхает он.

– Леви?

– Его таланты детектива не настолько сильны, поэтому пришлось быть подручным. Наверное, я немного нарушил наш дружеский кодекс.

– Иуда.

– Это лучше, чем наблюдать, как вы еще сто лет пытаетесь сойтись.

– Согласна, вы можете посоревноваться по количеству сезонов с «Санта-Барбарой», – вмешивается Валери, моргая глазом в камеру.

– Валери, почему мы видим только твой глаз? – спрашиваю я.

Повисает тишина, когда мы с Лиамом ожидаем ответа. Секунды тикают, а его все еще нет.

– Она тут или ее глаз завис? Я не понимаю, – трясет телефоном Лиам, словно это поможет наладить связь.

– Я здесь, мне так удобно, – сухо отвечает Валери.

– Привет. – Робкий голос неожиданно врывается в наш разговор. Экран телефона показывает, что звук исходит от Лиама.

Я замираю. Потому что знаю этот голос лучше, чем кто-либо другой.

– Аврора? – произношу я и резко чувствую горелый запах. Черт, волосы. Я была так ошеломлена, что забыла выпустить прядь из щипцов для завивки.

– Лиам?