– Прошу расступиться… «Скорая» сейчас приедет.

Люди послушались. Все торопились вернуться к своим столикам, чуть застенчиво, взволнованно и негромко переговариваясь друг с другом.

Через десять минут в зал прошли санитары, распространяя вокруг волнение и уверенный авторитет, как кинозвезды, непринужденно входящие в зал для пресс-конференции.

Лин обратилась было к ним, но Джемма перебила ее, быстро заговорив деловым тоном:

– У меня срок через две недели. Я только вчера ходила к врачу, и она сказала, что, возможно, у меня начнутся легкие схватки. Не знаю, то это было сейчас или не то… Вокруг матки ведь много всякой ткани, да? От вилки ребенку ведь ничего не будет?

– Вряд ли, – согласился санитар. – Для этого она должна проникнуть очень глубоко. По-моему, она кожу только повредила, и все. Давайте-ка давление померим!

– Мне кажется, нужно послушать сердце ребенка, – резко сказала Джемма. – Вот что, по-моему, вам нужно сейчас делать.

Кэт про себя отметила, что Джемма говорит точно как Лин.

Или как Максин.

Или как чья-нибудь мама.

Кэт молча придерживала рукой свою челюсть и смотрела через окно машины на городские огни. Молодой человек, который сидел за соседним столиком и любезно нес сумку Джеммы, вез теперь их в больницу. Кэт не знала и знать не хотела, где была та девушка, что пришла с ним.

Он представился Кэт, но его имя тут же вылетело у нее из головы. Он казался ненастоящим. Да никто не казался настоящим. Будто от всего мира ее отделяет мутная перегородка. Все было не важно, кроме здоровья Джеммы и ребенка. Половина лица страшно болела, и Кэт странно осознавала каждый свой вздох.

Кэт слышала, как Лин, сидя на переднем сиденье, разговаривает с Максин по телефону.

– Да, я помню, что у нас день рождения. Вот поэтому…

– Да, я не забыла, сколько нам…

– Нет, мама, мы не пьяные. Ну, разве что чуть-чуть…

– Да, вилкой. Вилкой для фондю. Фондю из морепродуктов.

– Да, нам очень понравилось!

– Немного повздорили, мам. Потом объясню…

– Ладно, может быть, не так уж мало. Только…

– Ну, вообще-то, да… Весь ресторан, наверное, видел. Но…

– Наследный принц Альфред.

– Хорошо. Пока. – Лин положила трубку, обернулась и посмотрела на Кэт. – Мама сказала, чтобы мы были поосторожнее, что она нас любит и уже едет.

Кэт непонимающе уставилась на нее, а Лин фыркнула:

– Шучу, шучу!

Молодой человек за рулем закашлялся. Кэт прижала салфетку ко рту и отвернулась к окну. Лин теперь говорила совершенно как Джемма. Мир перевернулся вверх тормашками.

У входа в больницу Кэт безмолвно вышла из машины, захлопнула дверь, прищурилась от яркого света и услышала приглушенный шум: звонили телефоны, беспрерывно визжал ребенок, быстро и в разных направлениях двигалось множество людей.

Лин, кажется, успела подружиться с этим случайным человеком из ресторана. Кэт видела, как она наклонилась к окну и о чем-то долго и горячо говорила, а потом выпрямилась и помахала ему на прощание.

Она показала сестрам несколько визитных карточек, сложенных веером.

– Он ландшафтный дизайнер, свадебный фотограф и к тому же личный тренер! – громко провозгласила она, как будто это было исключительно интересно. – У него было свидание с незнакомкой, из которого, по-моему, ничего не вышло.

Кэт пожала плечами.

Лин убрала карточки в бумажник.

– Так, давай-ка узнаем, что там с Джеммой, а потом пусть тебя осмотрят, не прикусила ли ты язык.

Кэт опять пожала плечами. Наверное, ей нужно умолкнуть навсегда. Всем тогда будет проще.

– Это вы? Лин, Кэт?

Сестры обернулись. Им навстречу шел Чарли. На нем были перепачканные грязью спортивные штаны, майка и черная круглая шапочка. Он был мокрый от пота и очень взволнованный.

– Я тут еду с регби, а сестра ваша мне звонит – первый раз за полгода, – начал он. – Звонит и спрашивает, как работает лампочка. Я начинаю объяснять. Думаю, что это Джемма, понимаете? Она всегда такие смешные вопросы задавала. И вдруг начинает рыдать так, будто у нее сердце разрывается, и говорит, что звонит из больницы, что вот-вот родит и что, может быть, я приеду и помогу ей дышать, если, конечно, не сильно занят. Вы, девушки, совсем ку-ку или как?

– Без вариантов, совсем, – подтвердила Лин.

Очень итальянским жестом он поднял обе руки ладонями вверх:

– Ни фига себе! Она, значит, дает мне от ворот поворот, ни слова не говорит, что беременна, и здрасте – езжай к ней в больницу, помогай, видите ли, дышать!

– Все так, – согласилась Лин.

– А я откуда знаю, как это делать? – Лицо его выражало совершенный ужас. – Для этого дела всякие там классы есть, курсы. Книжки. Видео. Я хочу знать, как это делается!

Лин расплылась в сияющей улыбке:

– Держишь ее за руку. Знаешь, как в кино…

– О боже! – Он стянул шапочку, провел рукой по волосам и глубоко вдохнул. – А она как, нормально?

– Был небольшой инцидент, но сейчас вроде бы все хорошо.

Только теперь Чарли взглянул на Кэт и на перепачканную кровью салфетку. Кэт смотрела в землю, делая вид, что еще не все сказала.

– Случилось что-нибудь?

– Давайте зайдем, узнаем, что там, – предложила Лин.

Лин и Чарли ушли в поисках начальства, а Кэт уселась на зеленый пластмассовый стул и начала тяжелый разговор с Богом.

Ей хотелось только одного: чтобы с Джеммой и ребенком все было хорошо. Это была совершенно разумная просьба. Ей хотелось, чтобы одно особенное дело осталось без последствий.

А если бы Бог сделал это, Кэт готова была навсегда позабыть про алкоголь и прочие потенциально опасные удовольствия. Она даже готова была согласиться, что у нее самой детей никогда не будет, что она будет жить как монашка и полностью посвятит себя заботе о других.

Можно даже подумать о какой-нибудь самой противной волонтерской работе.

После бесконечно долгого отсутствия Чарли и Лин вернулись к Кэт. Она молча посмотрела на них.

– Сейчас к нам кое-кто придет, – объявила Лин.

Чарли пристально посмотрел на Кэт:

– Ты-то как? Вид у тебя не очень.

Кэт кивнула:

– Спасибо, нормально.

– Вы родственники Джеммы Кеттл? – серьезно спросила вышедшая к ним сестра. – У нее все в порядке. Раскрытие четыре сантиметра. Кто пойдет на роды?

– Только отец, – сказала Лин.

Чарли сделал короткий шаг вперед: