Коул… С минуту Диана обдумывала ситуацию, а затем выбраласьиз шезлонга и решительно нашарила в шкафу халат. Она просто обязана извинитьсяперед Коулом.

Прислонившись к стене и стиснув челюсти, Коул прислушивалсяк душераздирающим рыданиям из соседней комнаты. «Я — пария, — думал Коул вприступе презрения к самому себе, — дьявол, уничтожающий все, к чемуприкасается. Я всего лишь Гаррисон, мне не место среди порядочных людей. Ктодал мне право считать, будто я смогу подняться выше любого другого Гаррисона?!Я умею делать деньги, покупать дорогую одежду, следить за собой, но мне никогдане отмыть грязь Кингдом-Сити, приставшую к душе и заложенную в моих генах.

Я мог бы заключить сделку с любой женщиной на свете — сактрисой, официанткой или какой-нибудь пресыщенной аристократкой — таким женравственным и духовным банкротом, как и я сам». Диана Фостер не относилась кчислу этих женщин — она была совсем другой. Изысканной. Очаровательной.Неприкосновенной.

Неотразимой…

Он не имел права приближаться к ней прошлой ночью, а темболее убеждать выйти за него замуж! Более того — он, грязный ублюдок, спал сней! Он и не подозревал, что такое может случиться. Его уверений и сдержанностине хватило даже на один день! Он сказал, что его это уязвлено. Когда речь шла оДиане, он должен забыть про эго.

Коул почувствовал щемящую боль в груди и вздрогнул, услышавнегромкий стук.

— Коул, можно поговорить с тобой?

Он разрешил ей войти, и Диана шагнула в спальню, комкая вруке салфетку, одетая в простой белый шелковый халат с темно-синей монограммойна кармане. Давно почившая совесть Коула проснулась, взывая к праведному гневу.Двадцать четыре часа назад Диана входила в отель с горделивым достоинствомкоролевы. Прошел всего один день после ее свадьбы с Коулом Гаррисоном, и онапревратилась в убитую горем, несчастную женщину. Если их брак продлится еще год,вероятно, она так же махнет на себя рукой и отчается, как его мать.

— Диана… — начал он, стараясь говорить бесстрастным тоном.

Она протестующе покачала головой, и волосы у нее вспыхнулимедью в свете лампы.

— Пожалуйста, сядь, — с дрожью выговорила Диана, направляяськ пухлым креслам. — Я должна кое-что сказать тебе. «Наверное, она собираетсяотказаться от сделки».

— Я уже догадался, о чем ты хочешь сказать, — заявил Коул,упершись локтями в колени.

— Прежде всего я должна извиниться за свое ребяческоеповедение. Я придавала слишком большое значение тому, что подумают люди, истыдилась. Знай, я горжусь тем, что вышла за тебя замуж, и начиная сзавтрашнего дня в этом никто не усомнится.

Коул недоуменно уставился на ее бледное лицо. Диана отвелаглаза и принялась разглядывать собственные пальцы. Овладев собой, она сновавскинула голову и встретила его взгляд:

— Я очень сожалею о том, что случилось вчера ночью всамолете.

— Мне бы не хотелось углубляться в объяснения, — неловконачал Коул, — но прошлой ночью нас влекло друг к другу. Я чертовски хотел тебя.И знал, что ты меня хочешь. — Его внезапная ленивая улыбка была сроднипризнанию. — Откровенно говоря, — мягко добавил он, — мое желание питал неиссякаемыйисточник — тот самый, из которого ты пила еще в детстве, много лет назад.

Она медленно поднялась, и Коул последовал ее примеру.

— Я не стану ни сожалеть, ни извиняться, — заявил он. — Мыхотели друг друга — вот и все. Мы собираемся провести еще неделю вдвоем. Мыженаты.

Диана вновь поддалась чарам его баритона. — Но еще важнеето, что мы друзья. Может, ты с чем-нибудь не согласна?

— Нет, — покачала головой Диана, вглядываясь в его серьезноелицо. — Что же ты предлагаешь?

— Я предлагаю тебе обдумать реальный медовый месяц со мнойна ранчо. Только не отвечай сразу, — поспешно добавил он. — Подумай хорошенько,ладно?

Диана смутилась:

— Ладно.

— В таком случае, — продолжал он, по-братски целуя ее в лоб,— немедленно уходи отсюда, пока я не заставил тебя сделать еще один серьезныйшаг.

Коул давно свыкся с любопытными взглядами представителей итого и другого пола, которые устремлялись на него, стоило ему где-нибудьпоявиться, однако никогда еще его не подвергали столь откровенному ипристальному разглядыванию, чем в то утро, когда он вошел в офис компанииФостеров. Через несколько минут он понял. Диана поддерживает со своимислужащими гораздо более дружеские отношения, чем он — со своими, и при этомнравится своим подчиненным гораздо больше, чем обычно нравятся работодатели.Особенно такие, как Коул.

Коул привык, что к нему относятся с благоговением, страхом,даже скрытой враждебностью, но всегда с уважением и никогда — радушно иискренне, а тем более дерзко. Диана познакомила его с каждым сотрудникомкаждого отдела, и Коулу пришлось выслушать уйму разнообразных поздравлений,напутствий и комплиментов: от строгих приказов заботиться о Диане до шутливыхзамечаний, что благодаря разнице в росте он наверняка станет главой семьи, ипрозрачных намеков на его физические достоинства. Сначала он был изумлен, азатем счел происходящее забавным. Бойкая двадцатилетняя девица изпроизводственного отдела похвалила его галстук, а прикованный к инвалидномукреслу художник поинтересовался, как удается Коулу поддерживать такуювеликолепную форму. Когда они достигли отдела продаж, еще одна особа таквысказалась по поводу телосложения Коула, что тот недоверчиво повернулся кДиане.

— Что она сказала? — шепотом спросил он, Диана опустилаголову, скрывая улыбку:

— Что у тебя «классная задница».

— Так я и думал. — Спустя минуту он повернулся к Диане. —Женщине в соседней комнате — та, у которой руки перепачканы краской, —понравился мой галстук. Спасибо, что ты одолжила мне его.

Сегодня утром он выяснил, что захватил с собой только черныйгалстук для смокинга, а не темно-синий, как ему казалось. Диана отправилась ксебе в спальню и вернулась с коробкой.

— Он понравился мне с первого взгляда, — объяснила она. —Вот я и купила его, чтобы подарить… кому-нибудь.

По замешательству Дианы Коул догадался, что этот подарок былпредназначен для Пенворта, и хотя галстук оказался немного ярче, чем те, ккоторым он привык, Коул обрадовался.

— Не одолжила, а подарила, — поправила Диана. — Я покупалаего не для Дэна, а просто на всякий случай.

Пресс-конференцию намечалось провести в просторном кабинетеДианы, где уже толпились десятка три репортеров и фотографов. Около двери Дианаостановилась и, повернувшись, поправила галстук Коула привычным жестом жены.