понимать, что ее страх был силой, навязанной извне, он существовал не в ней, а где-то рядом. Разговор с Леной в больнице стал для нее откровением, после которого она дала волю подсознанию. Все могло быть хорошо или плохо вне зависимости от силы ее боязни. Неизменный ее спутник не мог отлепиться от Юли, и он же навязывал ей свою волю. А теперь она летела на Тенерифе с Катей наперекор ему, и вот он догнал ее наконец. Догнал и уничтожал чувство радости, словно пытаясь отомстить за ее чересчур вольный, необдуманный поступок.

– Как же я боюсь, – вдруг услышала она голос девушки, ее ровесницы, сидящей рядом. – А вам не страшно?

Девушка выглядела очень ухоженно, но при этом одета была по-столичному спортивно: рваные джинсы, кеды, легкая куртка. Руки ее впились в ручки кресла, а сама она вся вжалась в спинку сиденья.

– В смысле турбулентности? – с непониманием спросила Юля. – Нет, не очень, если честно.

– Вы смелая! А я так боюсь, словами не передать! Аж все внутри замирает. Такая трусиха, боже мой!

Девушка продолжала вздыхать, рассказывая ей про последнюю авиакатастрофу, а Юля молча слушала ее, едва отвечая.

В это самое время во Франкфурте моложавый мужчина средних лет тоже отправился в путь. Он прибыл в аэропорт с небольшим чемоданом вещей и рюкзаком, прошел контроль. Прошел чрезмерно въедливый франкфуртский досмотр перед выходом к воротам, во время которого действующие строго по инструкции сотрудницы со смущенным видом должны были полностью прощупать пассажиров.

Уже давно привыкший к этим процедурам, Йохан спокойно пошел после досмотра в сторону своего выхода. Он хотел было купить кофе, но затем решил, что и так слишком волнуется, а значит, кофе плохо подействует на сердце. Он подошел к своему выходу, взглянул на табло, на котором большими буквами был написан город и аэропорт назначения: «Tenerife Sur», а затем сел на лавочку и стал что-то просматривать в телефоне.

Уставшие после очень долгого перелета с пересадкой, они стояли на мостовой перед домом, когда такси уже уехало, и перебирали ключи, которые им отдала Алина. Катя пыталась подсказать матери, какой именно должен отворить дверь в комплекс, но только запутала Юлю еще больше. Солнце с жаром ложилось на необыкновенно ровный и чистый булыжник мостовой, доставая до самых их сапог, еще зимних и слишком теплых для Тенерифе.

Они чувствовали себя грязными, потными в этой невероятно жаркой одежде для солнечного безветренного летнего канарского дня. И все же и пешеходы, и чистые окна домов взирали на них, казалось, приветливо и дружелюбно. Катя то и дело кружилась от восторга, глядя на ухоженные пальмы, которые были повсюду.

– Я не верю, что мы здесь! – воскликнула девочка.

Юля наконец открыла дверь, и они пошли искать квартиру. Алина говорила, что им нужно будет сразу же повернуть направо по открытому коридору, и очень скоро они найдут нужный номер. Юля отворила дверь, и они вкатили чемоданы в темную квартиру. Женщина тут же бросилась к окнам и стала поднимать металлические жалюзи со стеклянных дверей балконов и с окон на противоположной стене.

– Мама, да эта квартира просто райское место! – воскликнула Катя. – Намного красивее, чем наша!

Юля засмеялась.

– Да ведь это квартира Алины! Конечно, она будет красивой и уютной.

И действительно, за те пару поездок, что Алина здесь была, она смогла дополнить интерьер столькими приятными мелочами, будь то современные большие ковры на холодном кафельном полу или все необходимые вещи на кухне, такие как губки, тряпки, моющие средства, чай, соль, сахар.

На полочке аккуратно стояли даже неоткрытые пакеты с макаронами – здесь просто невозможно было умереть с голоду, даже в первый вечер. Теплые одеяла, стильное постельное белье, большие полотенца в шкафах… Оставалось только разложить вещи и купить самые необходимые продукты в магазине.

Юля оставила Катю раскладывать вещи, а сама пошла в магазин, который искала по указаниям Алины. Супермаркет Гипердино должен был быть слева от противоположного входа в их комплекс, и именно там он оказался.

В это время Катя, разобрав чемоданы, вышла на просторную лоджию длиной в две спальни. В гостиной раздался сигнал: это, верно, кто-то писал что-то Юле в Ватсап. Девочка стрелой подскочила к телефону, будто в квартире был кто-то, кроме нее, кто мог увидеть это сообщение. Катя стала прыгать от счастья, увидев, от кого сообщение. Затем она мгновенно набрала ответ, сообразила что-то – и ринулась в зону кухни.

Она поставила на плиту немного воды в маленькой кастрюле, а когда вода закипела – бросила в кастрюлю макароны. К приходу Юли легкий ужин уже был готов. Та подивилась такой самостоятельности дочери. После быстрой трапезы Кате не стоило труда уговорить мать пойти погулять, и вот они уже шли по набережной вдоль синего, ровного, безграничного океана.

К вечеру небо затянулось тугим слоем тяжелых туч, стало прохладнее. Но Юля любовалась видом на океан, пальмы, скалы, окаймлявшие их тихий городок. И все-таки ее собственные мысли, жившие в ней как вторая сущность, опять проснулись и стали стукать по нервам. Неприятно, назойливо, так не вовремя. Они напоминали ей, что не стоит радоваться, ведь ее счастье по-прежнему зависело от завтрашней утренней тест-полоски. И так будет каждый день, пока не пройдут первые две недели акклиматизации. Завтра утром опять будут подкашиваться колени от страха, а в животе будет все бурлить и булькать, пока она не увидит цвет полоски.

Можно было улететь на другой конец света, но все-таки невозможно было сбежать от самой себя. Страх, словно безликий дух, летел повсюду за ней, где бы она ни была; он уже давно стал ее вторым «я», диктовавшим ей мысли. Даже когда она не вспоминала про него, он напоминал о себе через покалывание в пальцах. Должен же быть хоть какой-то способ прогнать его! Страх ничего не менял, он не определял ее личность, не решал ее счастья. По сути, он ничего не привносил в ее жизнь, кроме несчастия.

Он, ненасытный, съедал ее радость, съедал ее жизнь…

И тут вдруг золотистый свет окрасил тротуар и стену гостиницы, вдоль которой они шли. Юля и Катя подняли глаза к небу: оно все так же, как и раньше, было затянуто серебристыми тучами. Но вдали, на западе, за самым краем туч заходящее солнце вынырнуло из-под облаков и стало тянуть к ним свои длинные алые лучи, растекающиеся золотой рябью по водной глади океана.

– Все небо в тучах, а солнце все равно есть, – сказала Катя вдруг, словно прочитав мысли матери. – Как странно.

– Да, верно, –