Император редко пользовался отдельным кабинетом. Рандевальд был чрезвычайно общительным человеком, не склонным к уединению. Однако сегодня, войдя в полутемную комнату, я обнаружила его развалившимся в кресле. Рядом лежали несколько использованных флаконов.

– А, Сидония Эмпиреан! Иди-ка сюда. Садись. – Он ткнул пальцем в подушку, лежавшую у подножия кресла.

В тени позади Рандевальда я разглядела Живодера, пристально уставившегося на меня. Подошла, опустилась на подушку и подняла глаза на императора, чье лицо уже оплыло от наркотиков. Несколько недель назад я не могла даже подумать о том, чтобы находиться так близко от него и не напасть. Теперь, когда я знала, что Сидония выжила, мой гнев и ненависть остыли. Сейчас я могла смотреть на него бесстрастно. Относительно, конечно, ведь он был дядей Тайруса и его врагом, препятствием на пути к трону. Истинный возраст Рандевальда вкупе с потасканностью явственно проступали сквозь фальшь-молодость. Передо мной сидел испуганный параноик, развращенный властью, к тому же оказавшийся много глупее всех своих врагов.

– Как я заметил, мой племянник бросил тебя?

– Да, ваше величество. – Я скромно опустила глаза.

– Он сказал мне, что жаждет жениться на Элантре Пасус.

– Похоже, что так.

Рандевальд хрипло рассмеялся и глубоко вдохнул из нового флакона. Задержал пар, потом с шумом выдохнул.

– Какое-то дурновкусие, на мой взгляд. Видимо, он действительно сумасшедший. А то в последнее время я начал было сомневаться на его счет.

Я молча смотрела на императора, не понимая, зачем ему понадобилась.

– Видишь ли, – продолжил Рандевальд, – я начал подозревать, что Тайрус играл, как бы это сказать… некую роль. Уж слишком быстро он поумнел.

Я промолчала.

– Ты могла бы развеять мои сомнения, милочка, если тебе хоть что-то известно. Ведь мы оба обмануты моим племянничком.

– Мне кажется… – я постаралась припомнить подробно Тайрусовы инструкции. – Думаю, он боится вас, ваше величество.

– Боится?

– Да, ваше величество. Причем смертельно.

– Меня?

– М-м-м… не только.

Дьяболики напряглись, император резко выдохнул и выкатил глаза.

– Значит, моей матери?

– Именно. Дело в том, что Тайрус отверг ее предложение, – пробормотала я, вцепившись в юбку. – Поверьте мне, он на самом деле его отверг.

– Предложение? – вскинулся Рандевальд.

– Я не совсем в курсе этой истории, но вроде как слышала, что грандесса Циния несколько… разочарована вашей… зачисткой несогласных. Ей не понравилось ваше решение.

– Да, моя мать была против, – прищурился он.

– И тогда она обратила свой взор на Тайруса. Сперва все выглядело достаточно невинно. Грандесса начала консультировать внука по поводу его болезни, учила, как заставить себя отрешиться от голосов и выглядеть более презентабельно на публике…

– Неужели?

– Ваше величество, может… – начал было Живодер, но император оборвал его.

– Молчи, дьяболик! Я хочу выслушать. А скажи-ка мне, милочка, по этой причине поведение Тайруса так изменилось? Моя мать что-то напела ему в уши?

– Да, она пытается извлечь выгоду из его душевного недуга, – ответила я и бросила быстрый взгляд на нервничавших Ката с Живодером.

Неужели они подозревают, что я намеренно ввожу Рандевальда в заблуждение? Лгу ему?

– После странного происшествия с ракетой, – поспешно продолжила я, – Тайрус очень испугался. Грандесса Циния сказала ему, что это вы стоите за нападением, а она готова защитить его, но с одним условием: он женится на Элантре Пасус и вообще сделается благочестивым гелиоником. Сдается мне, она планирует как можно скорее возвести Тайруса на престол, хотя помраченный рассудок бедняги не позволяет ему вполне осознать происходящее. Пока он просто боится открыто отвергнуть ее так называемую помощь, однако болезнь делает Тайруса уязвимым к манипуляциям вашей матушки.

– Да, – выдохнул император. – Да, все так…

– Ваше величество, – Живодер положил руку на плечо Рандевальда, – вы уже превысили свою дозу. Вы нуждаетесь в отдыхе.

– Я не ребенок, которому требуются твои ценные указания! – рявкнул тот. – Я только что узнал о заговоре!

– Это неблагоразумно. Вы не должны прислушиваться к словам этого создания, – заметил Живодер.

– Это не заговор! – торопливо возразила я. – Тайрус не заговорщик, он жертва… Эй! Убери руки!

– Вы должны уйти, грандесса Эмпиреан, – Кат уже тащил меня к выходу.

Его мощь много превышала мою собственную, будь я обыкновенным человеком, он бы уже переломал мне кости. Я постаралась не слишком дергаться, чтобы не обнаружить свою истинную силу. Император же спорил с Живодером, до меня донесся обрывок фразы дьяболика:

– …ненадежна. Вы можете заметить это по ее лицу…

Но в этот момент Кат вытолкал меня из комнаты, и их голоса стихли. Кат смотрел на меня своими черными глазами. Я, продолжая играть роль, запричитала:

– Да как ты смеешь…

– Воспользуюсь понятным тебе языком, – Кат склонился к самому моему лицу. – Еще раз приблизишься к императору, шею сверну.

От этой угрозы я окаменела. Неужели он знает, кто я такая? Нет-нет, это невозможно! Прежде чем я успела потребовать объяснений, Кат скрылся за дверью кабинета.

Итак, дьяболики поняли, что я врала. Оставалось надеяться, что паранойя императора перевесит суждение его охранников. Тайрусу же я отправила приват-письмо:

«Я заронила семя подозрения в душу твоего дяди. Его дьяболики усомнились во мне, но он меня выслушал».

Теперь нужно было ждать, когда семена дадут всходы. Как только император потребует от Тайруса объяснений, умненький Тайрус завершит начатое.

В тот же вечер было объявлено о помолвке Тайруса с Элантрой. Я узнала об этом из собственноручной записки Элантры, доставленной челядинцем: мне предписывалось на рассвете прибыть на виллу Пасусов для ритуала помазания.

– Чем это ее будут мазать? – пробормотала я, уставившись на листок.

Дония выхватила у меня записку и быстро пробежала глазами.

– Помазание – обручальный ритуал, – пояснила она. – Обычно люди приглашают на него ближайших друзей, прежде чем сыграть свадьбу. Мама обучила меня тому, как он проводится, но он ужасно сложный. Слишком сложный, чтобы я смогла объяснить.

– Значит, я откажусь.

– Нет! – Она побледнела. – Это было бы смертельным оскорблением, Немезида.

– Вот и отлично. Я как раз терпеть не могу Элантру. Да и ты тоже.

– Нет, отказываться нельзя. Это священный обряд. Ее семья начнет против тебя войну, которую нам сейчас не выдержать.