Мои чувства к нему растут с каждой секундой, они опутывают меня, словно силки птичку. Я довольно зрелый человек, чтобы относится к чувствам, как к чему-то сакральному, но сейчас это нечто переломное между нами. Я не наивная девчонка, чтобы путать всплеск гормонов и то, что рождается из самой жгучей ненависти, что меняет нас обоих, делая уязвимее друг для друга. Мы оба не умели любить. Раньше.

– Я вернусь, Анна, – говорит он, вглядываясь в мое лицо.

Я знаю, сколько шрамов он получил на войне. Смотрю вниз, на его сильную скульптурную кисть. Хочется коснуться ее, переплести наши пальцы.

– До встречи, принцесса, – мягко произносит он.

– Ваше величество, – я не даю ему уйти, цепляюсь за него взглядом, и говорю вовсе не то, что следовало: – это не специально случилось… с платьем.

Он смотрит – черт, прожигает насквозь.

– Я знаю.

А затем уходит, и до меня, наконец, долетают звуки торжества: музыка, голоса гостей. Я вижу, что Алан молча наблюдает за мной. Он задумчив, а его взгляд слишком серьезен.

Глава 39

Я возвращаюсь в свои покои, скидываю туфельки и вынимаю шпильки из прически. Софи готовит для меня ванну, покуда я стою и смотрю в окно на полный диск луны. И мое сердце кровоточит в этот момент.

– Готово, – говорит служанка.

Я улыбаюсь, видя, как она развязывает передник, а затем смотрит на себя в зеркало и тайком улыбается.

– Ты хорошенькая, Софи, – произношу я. – Никогда не думала выйти замуж?

– Я? – она бледнеет.

– Да.

– Я, – затягивает она вновь. – Нет.

– Почему?

– От мужчин одни проблемы.

– И то верно, – смеюсь я. – Но, если ты вдруг захочешь, я не стану тебя держать. Граф Лангрин с тебя глаз не спускал, между прочим.

– Граф? – она пожимает плечами. – Он подслеповат, наверно. Негоже такому человеку быть командиром вашей стражи.

– Ты просто очень обаятельная женщина, Софи. А еще у тебя есть собственное имение и неплохой доход.

– Где?

Я смеюсь. Ох, уж и Софи. Никогда не пойму, забавляется она надо мной или вправду такая непосредственная.

– Его величество надарил мне земель, – поясняю я. – Куда уж мне их девать? Я хочу наградить верных мне людей.

– Меня? – она хлопает глазами.

– Ты заслуживаешь счастья.

– Имение, ваше высочество? – переспрашивает она и плюхается на стул, ошарашенно глядя перед собой. – Так и что мне с ним делать?

– Что угодно. Продай, передари. Живи в нем, наконец.

– А могу я подарить его вам и жить с вами, как и прежде?

Я смеюсь, едва ли не до колик.

– Можно и так, но дарить его мне необязательно. Оставайся со мной, сколько душе угодно. Но ты мне больше не служанка.

– Нет? – шепчет она. – Чем я провинилась?

– Ты мне подруга, Софи. Причем, лучшая.

Она молчит, а затем встает и начинает суетиться, прибирать что-то. Вижу, как она украдкой смахивает слезы. Я подхожу, обнимаю ее, и она вдруг рыдает. Шепчет мне: «Спасибо!» И я сама едва сдерживаю слезы.

– Ну, полно вам, ваше высочество, – говорит она, шмыгая носом. – Вода остынет.

Горячая ванна расслабляет мышцы. В Вельсвене нет огромных бочек и кадок для купания, ванна напоминает ту самую, к которой я привыкла. Но местная ванна больше и глубже. И я лежу в ней, оставив на поверхности лишь голову, закрыв глаза и положив на лицо дольки фруктов. Не хочу ни о чем думать… Но думаю.

О том, например, что Реиган непробиваемый гордец. Но больше о том, что в эту самую минуту он может быть с Элен. В эту последнюю ночь перед отъездом он будет любить ее в своей постели под крики гостей, восславляющих его.

Слышу, как Софи трогает воду, проверяя достаточно ли горячая. А затем она подходит, снимает дольку клубники с моего лица и жует ее.

– Что? – я приподнимаюсь, разлепляя один глаз.

Кровь ударяет в голову. Щеки моментально вспыхивают от стыда.

Я с чудовищным всплеском сажусь в ванной, смахивая с лица остатки фруктов, а затем прикрывая руками грудь, глядя на Рэя.

Не могу поверить, что он здесь. Он облизывает пальцы, глядя мне в глаза, и молча садится на бортик.

– Я забыл сказать тебе про школу, – говорит он, пока я дышу, словно загнанная лошадь. – Я оставил все указания Финчу, он возьмет на себя все взаимоотношения с Орденом. Мне нужно, чтобы военные гарнизоны пополнились обученными лекарями, – говоря это, он прикасается к моему лицу, отлепляет прилипшую прядь от моей щеки и убирает за ухо. – Это все, принцесса.

Он смотрит на мое тело сквозь прозрачную воду, подцепляет пальцами еще одну дольку, плавающую на поверхности, и съедает. Я смотрю, как двигаются его губы, и сглатываю.

– Я оставлю тебе Лангрина, – говорит он хрипло, все еще разглядывая меня. – Он сформирует твою личную стражу. Найдет людей, которым ты сможешь доверять. Многие из них мои гвардейцы. Во дворце не доверяй никому. Я придержу решение по графу Мале, мне нужны его ресурсы. Не противодействуй ему, не конфликтуй ни с кем. Будь умницей, Анна. Ты умеешь.

Нет, не умею.

Реиган поднимается и идет к двери, а я не верю своим глазам. У кого из нас больше выдержки?

Он играет со мной? Это фарс?

Не отпустил, ведь. Не сдался.

Он хватается за ручку двери, и я вскакиваю на ноги:

– Рэй, – это не оклик, лишь злой всхлип.

Вода стекает по моему телу, капает в ванну, и меня бьет дрожь холода и волнения.

Реиган останавливается, кладет руку на полотно двери, слегка склоняется.

– Анна, – его голос низкий и хриплый, такой, каким я его никогда не слышала, – если обернусь, то останусь на ночь, – говорит он медленно, так, чтобы я осознала всю степень своей ответственности. – Ты хочешь этого?

Жестокий.

Невыносимо гордый.

Я ловлю воздух распахнутыми губами, потому что я вынуждена дать ответ. И это честно. Сейчас все происходит добровольно, и я могу сказать «нет».

– Анна? – он стискивает кулак.

– Обернись.

Я вижу, как напрягаются его плечи. Он отталкивается от двери, молча снимает черный камзол и стягивает через голову рубашку. Я смотрю на него,