Утром она расплатилась с хозяином за свое пребывание в пансионе, повесила сумку на плечо и бодро, с захватывающей дух радостью от предстоящего путешествия с таким перспективным мужчиной, зашагала к пляжу.

Не увидев Ольгерда, опечалилась, подумала: «А вдруг так сболтнул, от нечего делать, а сам еще вчера уехал в Биарриц? Жаль! Я выписалась из пансиона. Теперь попробуй найди что-нибудь подходящее еще денька на два!..» Но ее печальные мысли мгновенно приняли радужный оборот, едва она заметила Ольгерда. Он приветствовал ее нежным пожатием руки и комплиментом:

— Выглядишь сегодня потрясающе! — и тут же предложил окунуться.

Елена согласилась. На ней был синий раздельный купальник, а на Ольгерде длинные цветные шорты. До купания они смотрятся неплохо, но после, прилипая к ногам, придают мужчинам нелепый вид. Но Ольгерд хотел сегодня шутить.

Они вошли в воду и поплыли к понтону. Немного отдохнули, и Ольгерд вновь предложил подплыть к буйкам.

— Посмотрим из-за ограждения на открытое море и в путь!

Елена первая достигла буйка, погладила его и нырнула.

— Ты здорово ныряешь, — с уважением отозвался Ольгерд. — Да и вообще плаваешь хорошо. Училась? В бассейн ходила?

— Нет, особо не училась. Так, в школе была секция по плаванию, но я всего полгода занималась, потом заболела ангиной и бросила. Увлеклась теннисом.

— А давай, кто дольше продержится под водой! — предложил Ольгерд.

— Давай! — залилась смехом Елена и собралась нырнуть.

— Стой! Я засеку время и дам команду к погружению, — взглянув на часы, сказал он. — Теперь давай!

Они нырнули одновременно. Ольгерд почти сразу же стал показывать Елене, что не выдерживает и всплывает. Она кивнула. Ольгерд всплыл. Елена изо всех сил хотела поразить его своей выносливостью.

И вдруг почувствовала на своих плечах ноги Ольгерда. Решив, что он шутит, она обхватила их руками, но Ольгерд ступнями стал сдавливать ей шею. Елена принялась царапаться, чтобы освободиться от предательского захвата. Она еще продолжала думать, что Ольгерд дурачится. Но он настолько сильно сдавил ей шею, что она открыла рот, продолжая беспомощно барахтаться под водой. Снаружи все выглядело спокойно. Ольгерд недалеко от буйков мерно покачивался на волнах.

Потом, все так же удерживая Елену ступнями ног, он нырнул. Она была уже мертва. Длинной, но крепкой цепочкой-поясом он привязал ее к тросу буйка. Быстро снял с нее бикини и, вынув из внутреннего кармана своих шорт стринги Ильховской, надел на нее. Вынырнул, перевел дыхание и вновь скрылся под водой, чтобы надеть на Елену платье с длинной молнией сзади и распустить ей волосы. Вновь вынырнув, подплыл к понтону, отдохнул и направился к берегу. Вышел, свернул полотенца. Небольшую сумку Елены положил в свою и пошел к выходу.

Машину он оставил на пляжной стоянке. Выехав из городка, он стал отыскивать безлюдное место. Ему не терпелось избавиться от сумки Елены. Тогда никаких улик. Одна скала привлекла его внимание. Он остановился. Вышел из машины со своей сумкой, расстелил полотенце, словно собираясь перекусить. Он заранее обратил внимание, что в этом месте не было никаких запрещающих знаков. Подошел к самому краю обрыва, посмотрел по сторонам, присел, набрал камней в сумку Елены, вынул ее из своей и бросил в море. Сумка еще не успела коснуться воды, как ему сразу стало легче. Он взял бутылку минеральной воды и принялся жадно пить. Посмотрел по сторонам, просто так, уже ничего не опасаясь. Встал, потянулся, помассировал шею и вернулся к машине. Сел за руль и ему стало дурно: тошнота подкатила к горлу, посинело в глазах, участился пульс. Из синей дымки возникло лицо Елены, но не то живое и кокетливое, а мертвое, с неподвижными глазами. Он взял себя в руки и отогнал дурноту. Но мысли уже привязались к Елене. Ему вспомнилось ее тело, покрытое легким загаром, длинные стройные ноги, ее живость, смех…

«И ради чего она утонула? — как бы со стороны спросил Ольгерд и сам же ответил: — Ради глупой прихоти Лоры. Ей понадобился труп. Она купила исполнителя, который ей его обеспечил. Неужели я это сделал? — Ольгерд невольно посмотрел на свои руки. Сработал заложенный книгами и кинофильмами стереотип, что руки убийцы в крови. — Да я ли это сделал? Это кто-то другой… Он вышел из меня, утопил девушку и исчез. И мне даже легче стало, что я избавился от него. Он отравлял мне жизнь. Он портил мне настроение, всем событиям придавал мрачную окраску, все заполнял чувством безысходности. — Жилёнис перевел режим работы кондиционера на максимум, холодный воздух заполнил кабину. Залпом выпил бутылку воды, включил музыку и постарался успокоить расшалившиеся нервы. — То, что было, прошло. Я есть сейчас. В прошлом меня нет. Разве что фантом остался, так называемый фосфоресцентный след. Но я-то на самом деле телесное существо. И если меня не схватили за руку, то от всего можно отпереться. Вообще, юриспруденция нуждается в глобальных изменениях с точки зрения понятия времени. Необходим фактор сиюминутности. Если же он не зафиксирован, то как доказать, что именно этот человек убил другого? Во многих случаях только умозрительно. Чем должны заниматься авторы детективов, а не обвинители». — Ольгерд поежился. Перевел кондиционер в позицию «умеренно» и повернул ключ зажигания.

Воспоминания прокрутились в голове Жилёниса от начала до конца. Казалось бы, хватит. Но они вновь в той же последовательности, разве что с более детальными подробностями, пошли по новой. Ольгерд решительно оборвал их.

— К черту! — громко сказал он. — К черту! Мне надо думать о будущем, а не мучиться тем, чего уже нет.

В ожидании, когда Лора захочет предстать перед друзьями, Ольгерд ездил за продуктами и всем необходимым. Лора снизошла до легкой уборки, так как приходящей домработнице было отказано. Жили они тихо, незаметно. Лора выходила подышать воздухом только по ночам. Перед отъездом она сказала соседям, что сдала дачу одному научному сотруднику. Так что появление Ольгерда не вызвало ни у кого подозрения.

Две недели после оглашения завещания Лора пребывала в приподнятом настроении. Ее воображение было постоянно занято созданием одной и той же картины: вот открывается дверь и входит она… Потом Ильховская принялась усиленно думать, когда ей лучше всего появиться.

— Конечно, наибольший эффект я произведу, появившись за пять минут до их вступления в наследство. Но для этого надо ждать полгода. Я столько не выдержу! — капризным тоном заявляла она Ольгерду. — А нельзя ускорить?

— Нельзя!

— Как же быть? — и Лора вновь принималась думать.

К концу месяца она уже была похожа на пантеру в клетке. Она бросалась на Ольгерда, огрызалась, ныла. Он позволил себе заметить, что кормит ее.

— Если не прекратишь меня изводить, я вообще уеду в Москву и буду появляться у тебя раз в две недели с продуктами. Поняла?

— Поняла, — присев на подлокотник дивана, она обняла Ольгерда. — Прости.

— Разве нам так уж плохо вдвоем?