— Это не так, Тоф. — Сказал я, повернув к ней голову. — Магия для меня лишь инструмент. Способ создавать что новое, полезное.

— Например? Те железяки, в которых ты ходишь? Или тот тоннель, по которому теперь беженцев из Омашу привозят? — Иронично подняв бровь, спросила племяшка. На счет последнего, это был прямой приказ царя Буми, которого наши семьи не могли ослушаться. Дело в том, что после поражения под Ба Синг Се Народ Огня пересмотрел свою военную доктрину и начал усиливать давление на южную часть континента, в будущем планируя взять второй по величине город Царства. Поэтому в Гаолинь, под руку семей Бейфонг и Гаян, начал течь пока тонкий ручеек беженцев.

— Не совсем. — Возразил я ей и, немного посомневавшись, решил раскрыть ей одну тайну:

— Не буду лгать — одной из причин, почему я так долго задержался в Северном Племени Воды было изучение их магии и культуры. Но был и другой повод.

Сказав это я достал из-за пазухи маленькую коробочку из красного дерева, которая до этого лежала в одном из карманов плаща, чтобы не дай Духи не пострадать во время битвы на Арене.

— Что это? — Спросила Тоф, когда я положил ее прямо к ней в руки.

— Сначала открой. — Предложил я, придерживая племянницу за плечо. — Только осторожней, они очень хрупкие.

Понимающе кивнув, она открыла шкатулку и мягко провела пальцами по бархатной подушечке, на которых лежали две тонкие, стеклянные линзы.

— Что это? — Удивленно спросила Тоф, аккуратно удерживая между пальцами тонкую стекляшку.

— Стеклянное око. — Ответил я, не зная как в местном языке звучало бы слово линза. Да, очки и подзорные трубы уже существовали, но точного названия стекол, используемых в них, знали лишь ученые и мастера их изготовляющие. — Мое изобретение, которое я начал создавать как только ты родилась.

— Зачем? — С дрожью в голосе спросила племянница, едва не выронив линзы из рук.

— Я пытался найти способ вернуть тебе зрение. — Ответил я, вовремя схватив Тоф за руки, которые начало немилосердно трясти.

«Чего я и боялся» — Подумал я, осторожно положив линзы обратно и убрав в сторонку, а затем крепко прижив трясущееся тело девочки к себе.

Какой бы веселой и задорной Тоф не показывали в сериале, но она всегда подчеркивала или отшучивалась на тему своей слепоты. Даже простому обывателю, лишь шапочно знакомому с психологией, было понятно, насколько ей было тяжело.

Нет, не от невозможности увидеть мир. Об этом она даже не переживала, ведь будучи слепой от рождения она не страдала от отсутствия зрения как люди потерявшие его в сознательной жизни. Ведь ей просто не с чем было сравнивать.

Причина была другая — чувство неполноценности.

Что ни говори, но человек социальное животное, живущее в обществе и нуждающееся даже в редком общении. Слепота не только вычеркивала из жизни Тоф такие как понятия как цвета, красота, день, ночь, чтение и многие другие вещи, основанные на зрении, но и делала белой вороной для окружающих.

«Бедная девочка»

«Несчастное дитя»

«Слепая уродина»

«Бракованная»

«Беспомощная»

Она с детства слышала эти слова от слуг, стражи, других аристократов и даже родителей. Страшно представить насколько ей, маленькой девочке, было тяжело.

И тут появляюсь я, дающий ей самый поганый и отвратительный яд — надежду. Надежду на исцеление, на возможность стать такой, как все. Для той, кто давно смирилась с пожизненной участью белой вороны, это был очень сильный удар.

— П-почему ты не сказал сразу? — Спросила через пару минут успокоившаяся Тоф, оставившая у меня на плече мокрый след, из-за чего я почувствовал себя последней сволочью. Молодец, Шайнинг, довел ребенка.

— Не хотел давать тебе ложную надежду. — Ответил я, вновь вложив ей в руки ту самую коробочку. — Стекла такой толщины я научился делать лишь недавно, но это не значит что мы прямо сейчас сможем вернуть тебе зрение. Нужно провести еще множество испытаний на добровольцах, прежде чем проводить операцию. К тому же, есть у меня подозрение, что тебе нельзя будет вернуть зрение, пока ты достаточно не подрастешь.

— Почему это? — Поинтересовалась нахохлившееся от моих слов Тоф.

— Ты сейчас растешь. Растут в том числе и твои глаза. — Начал объяснить теоретическую основу, которую мне самому рассказывали в прошлой жизни, когда я хотел сделать себе коррекцию зрения. — Вот только кристаллы, которыми я хочу заменить твой замутненный глаз, остаются того же размера. Представь на секунду, что будет если одна из костей в твоем теле не будет расти, в отличии от остальных. Что произойдет?

— Ничего хорошего. — Буркнула Тоф, пододвинув ноги к себе и обняв их за колени.

— Правильно. — Кивнул я, посадив племяшку себе на колени. — Поэтому прошу тебя подождать до твоего совершеннолетия. К тому времени я закончу свои поиски и смогу вернуть тебе зрение.

— Обещаешь? — С нескрываемой надеждой спросила она, посмотрев своими белыми зрачками прямо мне в глаза.

— Обещаю. — Через силу сказал я, хотя в душе и понимал, что ничего у меня могло не получиться. Я не доктор и не гений, чтобы самостоятельно разработать первый в этом мире имплантат, а после удачно его пересадить.

Вот только глядя в эти слепые глаза, полные веры и надежды, я не мог сказать «Нет».

«В крайнем случае, с помощью Аватара, найду какого-нибудь духа или льва-черепаху и смогу выторговать для нее зрение» — Подумал я, спросив у затихшей на моей груди племяницы:

— Ну что, мир?

— Мир. — Сонно сказала она, начав постепенно клевать носом. Все же ей было всего 9 лет, а на улице царила ночь, за которую она успела провести 4 спарринга и несколько раз покататься на эмоциональных качелях. — Только больше не оставляй меня.

— Хорошо, племяша. — Сказал я вставая и продолжая держать малышку на руках. Небольшой притоп и лежавший на земле плащ поднимается на каменной пике, чтобы мне было удобней его забрать. — Теперь всегда буду брать тебя с собой.

— Я запомнила. — Протянула Тоф, прежде чем в последний раз зевнуть и отправиться в страну Морфея.

— Я тоже, милая. Я тоже. — Прошептал я себе под нос, посылая в плащ легкий импульс Чи, очищая тот от