жестом предложила крысе стул (от которого она, впрочем, отказалась). – Ты в курсе это, надеюсь?

– Я в курсе! – коротко ответила я, приготовившись слушать дальше.

– Мы желать во всех поселений и посёлки это сделать, – продолжила неторопливую свою речь лекарка, – но пока только маленький детей возвращать, который ещё спецобработка не коснулся. Более старший дети, подростки также, мы тоже возвратить вам планируем, но после снятия всей обработки предыдущий.

– Что ж, это разумно! – не выдав ничем огромного своего удивления, задумчиво проговорила я. – А как со взрослыми крысолюдами? Тоже возвратить их планируете?

Уигриниан ответила не сразу. Некоторое время она стояла молча, задумчиво вертя в передних лапах толстый узорчатый посох, неотъемлемую принадлежность каждой уважающей себя лекарки.

– Возвращать взрослый крысолюд негуманно весьма, – оставив, наконец-таки, в покое свой посох, проговорила Уигриниан. – Приспособиться к ваш цивилизаций им почти невозможно есть и весьма лучше им у нас быть далее. Но мы обещать твёрдо, что никакой неприятность от этот крысолюд вам больше не быть.

– Ну, что ж, и на том спасибо! – сказала я. Потом помолчала немного и добавила: – Ну а теперь, когда с этим разобрались, объясни, пожалуйста, почему вы решили столь резко изменить своё к нам отношение? Если это и в самом деле так, а не очередная ваша уловка!

Последние эти слова можно было и не говорить, но я не смогла сдержаться. Тем более, уже два раза крысы меня едва не одурачили показным своим миролюбием!

Но Уигриниан не обиделась на это моё замечание, а если и обиделась, то даже виду не подала. Всё так же спокойно и неторопливо продолжила она свою неторопливую речь.

– Уигрион, который моей матерью быть, давно мечтать наш отношений мирный наладить. К великий сожалений тогда Уигуин победа праздновать, а с ней и агрессивный планы по отношению к человек верх взять смогли.

– То есть, у вас одна главная лекарка всё решает? – удивилась я. – И все ей безропотно подчиняются?

Тут мне вспомнилось, что не одна Уигуин тогда в крысином заговоре участвовала, имелись у неё в подземелье довольно многочисленные сторонники. Да и плащ этот пурпурный Уигуин не себе тогда взяла, предпочитая исподтишка, тайно всем заправлять.

– Теперь, когда злобный и вероломный Уигуин смерть свой в битве той нашла, – далее заговорила Уигриниан, – а вместе с ней и множество её сторонников свой справедливый гибель встретить тогда…

«От моей руки они эту свою справедливую гибель встретили!» – злорадно подумалось мне.

– …к власти в наше крысиный сообщество придти совсем другой крыс, – продолжала между тем лекарка неторопливую свою речь, – полная возможность появилась наша отношения с человек наладить. Тем более, что на днях придти к нам делегация крыс, что рядом с Общиной жить стали, и их рассказ ещё более укрепить наш стремление к мир с вами.

Проговорив всё это, Уигриниан, наконец-таки, замолчала и вновь принялась вертеть в передних лапах свой посох. И я тоже некоторое время сидела молча, не спуская с лекарки пристального и не слишком доверчивого взгляда.

«Обжёгшись на молоке, на воду дуешь!» – пришла вдруг на ум старинная и ничего не выражающая пословица. Ибо кто в здравом уме станет кипятить грудное молоко, даже если выпить его пожелает?

Впрочем, смысл этой пословицы в другом: обжёгшись (неважно на чём), на всё остальное с опаской смотреть станешь. А я уже «обжигалась» в своих взаимоотношениях с крысами: первый раз – более трёх лет назад, второй же – совсем недавно, когда Уигуин вновь меня едва в дураках не оставила. Вернее, в дурах!

– Ты мне не верить сейчас? – спросила вдруг Уигриниан, удивительно правильно уловив мятущиеся мои сомнения. – Но мой истинный правда сейчас произнести. Мы и на самом деле хотеть мир с вами.

– Но почему? – не выдержав нарастающего внутреннего напряжения, закричала я. – И почему именно сейчас, когда над нами опасность нависла нового вторжения дальних крыс? Ведь вы этому радоваться должны, а вместо этого…

Не договорив, я замолчала, и Уигриниан тоже молчала некоторое время.

Потом она вновь заговорила. Медленно, неторопливо, взвешивая, по всей видимости, каждое своё слово.

– Мы не хотеть это вторжение, очень даже его не хотеть! Крысы, что со стороны Община пришли, сказать нам, что их агенты пытаться разубедить тех крыс…

– Правда? – обрадовалась я. – И что, это им удалось?

Но Уигриниан лишь отрицательно мотнула головой, и радость моя тотчас же угасла.

– А вы? – Я с надеждой взглянула на лекарку. – Я понимаю, много ваших пало в той битве, но много же и осталось ещё. И если я смогу убедить жителей всех посёлков и поселений выступить совместно, вы сможете оказать нам военную поддержку? Тем более, что теперь, когда вы твёрдо обещаете не ударить нам с тыла…

«А ведь сие ещё не известно! – тотчас же возразил мне внутренний голос. – Возможно, всё это с такой именно целью и задумано: чтобы ты всех мужчин навстречу смерти вывела, а крысы местные в этот самый момент и ударят по беззащитным посёлкам и поселениям? А для того, чтобы ты поверила скорее, даже несколько десятков похищенных детей воротили, чтобы потом тысячами их в плен захватить и в своих рабов переделать!»

В речах внутреннего голоса была своя логика, но я предпочла от неё отмахнуться. И так больно уж тошно на душе, а если ещё представить такое…

– Так вы поможете нам в предстоящей битве?

– Это невозможно весьма! – Уигриниан вновь отрицательно мотнула головой. – Повести крыс на их сородич в защиту человек даже мне не под сила сейчас, после недавний битва та, где у многих родичи смерть принять. Единственно, в чём гарантия дать могу: нейтралитет наш твёрдый.

– Этого мало! – проговорила я уныло и, вздохнув, добавила: – Впрочем, благодарствую и за это!

– Пойти я тогда! – Уигриниан опёрлась на посох и внимательно на меня посмотрела. – Ты проводить меня немного?

– Разумеется!

Я поднялась, а потом мы с лекаркой разом вышли из здания.

– Далее провожать нет смысл! – сказала Уигриниан. – Там, в заросли, меня мой свита ожидать.

И она, повернувшись, торопливо заковыляла в направлении травянистых зарослей, из которых уже выходили навстречу лекарке крысы в серых накидках, а также крысы охранники, с копьями и топориками в лапах… и всех их оказалось на удивление много, никак не менее сотни.

Вот так-то! А я, дура, почему-то вообразила, что крыса эта одна сюда через лес добиралась, всевозможные опасности и лишения мужественно преодолевая.

– Береги себя! – крикнула я (не знаю даже, почему это у меня вырвалось), когда Уигриниан уже вовсю обнюхивалась с крысами в серых накидках. Впрочем, услышав мой голос, лекарка тотчас