Во второй половине дня резко потеплело, погода стала похожей на летнюю, улицы наполнились людьми, а по центральной площади то и дело проезжали экскурсионные автобусы, знакомящие любознательных граждан с историей города. Кирилл быстро шёл по улице, он договорился о встрече с завучем школы, где училась Аня Нефёдова. Женщина сказала, что у неё совсем немного времени и если он не придёт вовремя, то придётся долго ждать. И Кирилл, уже почти опаздывая, подбежал к порогу школы. Он быстро сориентировался, где находится нужный кабинет и встретился с высокой женщиной, одетой в тёмно-коричневый старомодный костюм, уже на самом пороге.

– Здрасьте. – Выпалил он. – Я вам звонил!

Завуч опустила уголки неаккуратно накрашенных губ, прикрыла покрытые сеточкой морщин веки и произнесла высоким, хорошо поставленным голосом.

– Но у меня уже нет времени! – Она поправила седые локоны.

– Я вас надолго не отвлеку. У меня всего несколько вопросов.

– И сейчас вы свои дела ставите выше моих? – Спокойно посмотрела на него женщина.

– Ни в коем случае. – Кирилла она начала раздражать. – Но я ставлю выше ваших и моих дел, жизнь ребёнка.

Это возымело нужное действие. Женщина нахмурилась, отступила и, пройдя за свой стол, предложила мужчине присесть.

– Объяснитесь! – Она несколько картинно протянула руку вперёд.

– В вашей школе училась Аня Нефёдова. Я хотел бы поговорить о ней.

– Да здесь скорее не о ней, а о её родителях нужно беседовать! Я вообще не очень понимаю, как можно ребёнка сорвать с половины учебного года и перевести на домашнее обучение. – Она пожала плечами. – Я не против нововведений, хотя это всё попахивает некоторым барством. Но, нужно дать время на адекватный переход от одной среды к другой! Как вы представляете себе запереть девочку с налаженными социальными связями в четырёх стенах!

– А они как-то объяснили свой поступок? – Спросил Кирилл.

Женщина задумчиво взяла себя за кончик носа и, потупив глаза, просидела так несколько секунд.

– Так! Я вспоминаю, кто из классных руководителей тогда вёл класс Ани.

– А вы по фотографии её узнаете? – Спросил Кирилл и полез за телефоном.

– Молодой человек, – ответила женщина с лёгким налётом превосходства, – я помню всех своих учеников, а их у меня было не мало.

Кирилл молча развернул к ней телефон, женщина нацепила на нос очки в толстой оправе, отливающей сиреневым цветом, и долго вглядывалась в экран.

– Это Аня.

– Вы уверены? – Почему-то несколько виновато произнёс Кирилл.

– Молодой человек, я опытный педагог. С прекрасной памятью. – Женщина движение руку остановила следующий вопрос Кирилла и взяла мобильный телефон со стола.

Отодвинув его подальше, она нашла нужный контакт и, нажав кнопку, приложила аппарат к уху.

– Бронислава Станиславовна зайдите ко мне.

Кирилл ожидал увидеть некий клон завуча. Ему казалось что с таким именем и отчеством должна прийти дородная дама пожилого возраста. Но в кабинет вбежала моложавого вида женщина, ей было слегка за сорок, светлые волосы стянуты в пучок, она была одета в белую блузку, серую жилетку и красные клетчатые брюки.

– Здравствуйте. – С порога она засияла улыбкой.

– Бронислава Станиславовна, вы были классной руководительницей Ани Нефёдовой? – Завуч махнула рукой. – Присядьте, не стойте в дверях.

Женщина заскочила внутрь, прикрыла дверь и примостилась на стул.

– Я!

– Молодой человек из следственного комитета.

– Ну, я не сомневалась, что когда-то к нам придут из-за Ани. – Женщина покачала головой и взглянула на мужчину.

– Почему? – Кирилл нахмурился.

– Я тогда даже в опеку пошла! Честно скажу. Я просила разобраться с ситуацией в семье. Ненормально, когда в середине года, ребёнок вдруг становится замкнутым, злым, а потом мать и вовсе переводит её домой. Здесь могло быть всё что угодно! Я ходила даже к участковому, но от них заявлений не поступало. Опека наведалась, но вроде всё хорошо. Аня сдавала мне работы вовремя. Ошибок не было, девочка по программе развивалась, больше я ничего сделать не могла. А что случилось?

– Простите, я не могу ничего рассказывать. Ну вы должны меня понять. – Кириллу стало не по себе.

– Знаете, был один случай. Я как-то видела с Аней и её отцом молоденькую девушку. Анечка же была явно встревожена и напугана. – Женщина задумалась. – Но когда я подошла, она собралась и даже улыбалась. То есть, понимаете, им, этой девушке и отцу, она страх не боялась показать. А мне, чужому человеку, боялась! Вы понимаете меня? – Она внимательно глянула на Кирилла.

– Не совсем.

– Так, спокойно! – Сказала она то ли себе, то ли ему. – Они знали, что Аня их боится! И им было всё равно, они специально не ослабляли тревогу. А вот мне она побоялась показать страх! Я думаю, потому что это могло бы отразиться на ней или ком-то ещё. Она будто в заложниках у них, если можно так выразиться. Ею руководит страх!

– Я вас понял. А где вы их видели и когда?

– Так! Сейчас у нас май. – Она задумалась. – Вы знаете, в марте! У моей дочери день рождения, и я ходила заказывать столик для детей в торговый центр. Их я встретила на первом этаже.

– Адрес дадите? – Спросил Кирилл.

– В конце этой улицы. – Проговорила она. – Я могу чем-то ещё помочь? А то мои сорванцы уже дописали изложение, наверное.

– Спасибо большое. – Сказал Кирилл.

Он поднялся с места и повернулся к завучу.

– Вы мне очень помогли!

***

Глаша лежала на железной кровати, утопая в пуховой перине и смотрела, как за окном проносятся облака. Их стремительное движение иногда прерывалось залетающей внутрь занавеской, а потом белое матерчатое крыло снова вылетало наружу, и Глафира могла радоваться дню. Девушка чувствовала, как к спине прилип страх, она всё время вспоминала те минуты, часы и дни, что пережила рядом с похитителями. Ужас произошедшего всё ещё топтался внутри неё, накатывал тошнотворным ознобом и не давал расслабиться ни на минуту. Глафире было плохо! Она ругала себя за предательскую слабость, за упрямое, рвущееся на передовую, желание идти всем наперекор и за свою неосмотрительность.

Она до сих пор чувствовала у шеи остриё заколки, сбитые коленки болели, ушибленный бок ныл. Но больше всего страдала душа, потому что Глаша прекрасно понимала, как только она вернётся в Питер, она сразу подаст рапорт об отставке. Она, конечно, упряма, но сейчас она подставила не только себя под удар! В соседней комнате скрипнули полы, и Глаша сначала испуганно дёрнулась, а потом расслабилась. Это хозяйка избы ходила по дому, собирала на стол и старалась не разбудить жиличку. Глафира села на кровати, мир не сразу обрёл границы, голова сильно кружилась, но девушка замерла пытаясь найти равновесие и всё пришло в норму. Глаша отказалась ехать в больницу, она прекрасно знала о том, что сегодня должны приехать какие-то люди, чтобы её забрать. Но куда и зачем им ещё предстояло выяснить и сейчас она просто не имела права отлынивать, раз уж по её вине заварилась эта каша. Девушка встала босыми ногами на прогретые солнцем крашеные полы. Она повозила пальцами по гладким доскам, почувствовала запах тёплого хлеба доносившийся из кухни и придерживаясь за спинку стула, стоящего рядом, встала. В ней вдруг проснулся какой-то жуткий звериный голод. Глаша даже не подозревала, что можно так хотеть есть.