– Об одной двадцатой!

– Еще скажи «от половины».

– Зачем говорить? Вы и сами догадались, – хмыкнула ехидно и расхохоталась. Едва маг вознамерился ответить, в кузне раздался тревожный перезвон. – И кто на этот раз?

– Это не портал. – Граф-оружейник вышел из кузни, а затем и из поместья и, перепрыгивая через рытвины и траншеи, направился к воротам. Быстро с кем-то переговорил и вернулся в кузню чернее тучи. – Владелец «Старого феникса» настоятельно рекомендует, чтобы мы сегодня же забрали Ургена к себе. Очень настоятельно рекомендует…

– Почему? Он что-то натворил?

– Еще нет. Однако, по словам Тораниуса Тобириуса, собирается.

– Хм, пока он с духом соберется, пока натворит, мы позавтракать успеем. Или даже пообедать… – предположила я, не желая по первому зову спасать бочкообразного дельца, в три золотых оценившего мой сгоревший скарб. К тому же конфеты есть куда приятнее дома, а не в пути. Да и Реггена расспросить нужно, отчего он решил генерала с утра пораньше навестить.

– Это не я его потревожил, это он меня вызвал, – признался маг, с аппетитом поедая биточки, отварную картошку и мясную запеканку со сметанно-чесночным соусом. – Попросил осмотреть зал Совета на предмет прорех. И оказался прав в своей догадке: прорехи были, на наше счастье, подписанные. – Тут он посмотрел на меня и мечтательно протянул: – Жду не дождусь, когда академию откроют. Буря вернется, мы возьмемся за пирожки, а я получу свою первую двадцатичасть… Или же я получу ее сейчас?

Я отдала ему семь с половиной золотых. Считай, две тысячи двести шесть пирожков, лишь бы он умолк и более меня не подначивал. Умолкнуть-то он умолк, но глазами блестеть не перестал и, довольный, позвякивал монетами, пока мы мчались к «Старому фениксу», а приехали к королевской кондитерской.

– Одну секунду, – сообщил маг и ворвался в двери самой дорогой шоколадницы во всей Дагатии. Там сразу же раздались испуганные вопли, звон разбитого стекла и тихий голос Реггена, увещевающий не паниковать и не пытаться выпрыгнуть на улицу через окно – шрамы дам не украшают.

Он вернулся так же быстро, как и сбежал, попросил извозчика отвезти нас к пристани Воздушника. Карета повернула.

– «Старый феникс» в другой стороне…

– Знаю, – ухмыльнулся задохлик, в очередной раз звякнул явно поредевшими монетами, но решения своего не отменил.

Мы летели по заснеженным улицам к неизвестной пристани. Мимо проносились уютные домики и мастерские, магазинчики цветов и покрытые морозом аллейки, довольные погодой горожане, играющая в снежки детвора. В столице впервые за долгое время был солнечный и оттого немного слепящий день, ветер более не рвал одежду и не закидывал снегом. Бушевал где-то в вышине дворцовых шпилей, изредка раскачивал верхушки высоких деревьев и стряхивал на прохожих морозную шелуху.

И если не думать о том, что где-то там, далеко, стоит закрытая после взрыва академия, бегает непойманный шпион, бесчинствует возмущенный чем-то Врадор и кто-то неизвестный оставляет в кузне следы, то день был поистине прекрасным, мое настроение приподнятым, а внимание мага – приятным. Пусть он не смотрел на меня как прежде и за руку не держал, но пальто надеть помог, как и спуститься по лестнице, подняться в карету. И время от времени поправлял мой капюшон, с тяжелым вздохом скользя взглядом по моим губам.

– Эх, если бы были только бакенбарды… А так… и борода, и усы.

– А усы откуда? Что-то не припомню, чтобы вы, описывая мой «новый» вид, их перечисляли.

– Появились. А вслед за ними шрам на лбу и скол на верхнем правом резце.

– Это как же вы его рассмотреть сумели? – удивилась я, невольно прикоснувшись к губам. – Из-под усов-то.

– А он блестит, как золотой.

– Вы шутите… Это что ж за галлюцинация такая лживая? Да ни один гном настоящее золото ни за что и никогда бы не потратил на такую ерунду! Скол прикрывать, х-ха! Да на такое могут пойти только приморские. Вон как тот!

Я указала на гнома, чинно вышедшего из кафе. Усатый и бородатый, при этом коротко подстриженный, как все приморские, он был облачен в темно-синий кафтан и красные сапоги. Взволнованный и восторженный, поднимался по мраморной лестнице, не сводя счастливого взгляда с какого-то объекта впереди.

– А что там? – полюбопытствовала я, приникнув к стеклу, но все еще ничего не видя.

– Пристань, – ответил Регген, загадочно улыбаясь.

– И что же к ней пристает? – спросила, продолжая краем глаза следить за гномом. – Заграничные морские корабли?

– Воздушные, – ошеломил меня маг. Коротко стукнул в стену кареты, приказывая вознице остановиться, и возвестил: – Прибыли, выходим.

– Но зачем? – Я выскочила вслед за ним, упустив из вида поданную руку, но требовательно ухватившись за маговский локоть. – Регген, что вам тут нужно, а?

– Я забронировал билеты. Нужно оплатить.

В это самое время толпа расступилась, открыв вид на стенд с расписанием полетов и их заоблачной стоимостью. Я опять подверглась удушью, засипела.

– Пять золотых за двоих?! Вы с ума сошли, такие деньги…

– Ося, – хмуро окликнул граф, – я хотел произвести впечатление, а не выговор получить.

– На кого произвести? – удивилась я и сникла под его возмущенным и оттого пронзительным взглядом. – А, простите. Я не должна была… все же это ваша личная жизнь.

– Это наша личная жизнь, Ося, – буркнул он и, подхватив меня под локоток, вывел на посадочную площадку. – Идем.

– Так летать будем мы? – спросила, не зная, то ли цепенеть от счастья, то ли дрожать от растрат.

– Да.

– На этом?

– Да.

– Святые угодники! А я о таком и не мечтала…

– Начинай мечтать, – шепнул он, уводя меня к толпе пассажиров на дирижабль, пришвартованный под мраморной аркой с броским названием «Воздушный круиз».

Поднимаясь по мраморным сходням вслед за Реггеном, я смотрела на результат маговской идеи с ужасом и восхищением. Дирижабль был огромен, размером с два графских поместья или даже три. И казался нереальным. Мерцающий в солнечном свете магический купол-баллонет с парными парусными крыльями и прозрачная трехъярусная гондола, схожая по форме с судном корабля, смотрелись сказочно и романтично вместе с тем. Эффект усиливался прозрачным килем, сплошь состоящим из кристаллов, что разбрасывали мириады разноцветных искорок вокруг, и сверкающими магическими путами, изящной паутинкой тянущимися от парусов к гондоле.