— Не тебе этим заниматься!

Она начала истово креститься. Бастиану оставалось лишь сжимать кулаки, так что ногти врезались в ладони.

— Ты приносишь нам одни несчастья. Без тебя мы не оказались бы здесь, а Арно был бы здоров!

Спокойствие, полное спокойствие.

— Ты правда в это веришь?

Альма не ответила. Успокоив Родерика, девушка демонстративно повернулась к Арно.

— Да она спятила, — озлобленно пробормотал Бастиан, вернувшись и садясь рядом с Айрис.

Ее пальцы соскользнули со струн.

— Нет. Она просто не может принимать от тебя никаких одолжений. Чем вежливее ты себя ведешь, тем труднее им принести тебя в жертву. Для них было бы легче, если бы ты оказался задни…

— Отдай немедленно! — Шлепок, удар. — Это мое!

— Теперь уже нет. — Ральф вырвал фляжку из рук Моны и попытался ее открыть, одновременно удерживая девушку на расстоянии, несмотря на то, что она старалась ударить и исцарапать его.

— Если ты уже высосал свою воду, это твоя проблема! — крикнула она.

— Ах, так? Это тебя тоже не касается.

Ральф наконец отвинтил пробку и сделал большой глоток. В следующую секунду он отскочил в сторону — Мона выставила колено, намереваясь устроить ему подножку.

— Тупая корова!

Она вырвала фляжку у него из рук.

— Сделаешь такое еще раз, и я проломлю тебе голову, — прошипела она.

Ральф пробрался на свое место возле костра, наигранно посмеиваясь и держась подчеркнуто нагло.

— И чего это там старуха так расшумелась! — воскликнул он.

Айрис вновь заиграла на арфе, сплетая сеть из мягких созвучий, навевающих покой, набрасывая эту сеть на весь подвал старинного замка.

— Я когда-то прочла, что мы находимся всего в двух трапезах от варварства, — сказала она. — Сегодня мы как раз остались без двух трапез, без ужина и без завтрака, и вот уже готовы проломить друг другу головы. А из-за того, что не хватает воды, дело пойдет еще быстрее.

Из-под ее пальцев вырвался стремительный звук, похожий на журчание родника.

Мало-помалу напряжение, висевшее в воздухе, улеглось, сменившись покоем; во всем чувствовалось бессилие. Разговоры утихли. Альма, Ральф и Натан растянулись на полу и вскоре задремали. После того, как заснула и Лисбет, Георг предпринял еще одну попытку обследовать каждый уголок подземелья. Айрис отложила арфу в сторону, прильнула к плечу Бастиана и закрыла глаза.

На плечи навалилось сумеречное настроение. Усталость, сморившая остальных, передалась и Бастиану; он почувствовал, как утомлен, но пока что не хотел давать себе волю. Пауль, наоборот, все-таки заснул; Айрис и Штайнхен тоже. В отряде почти воцарился мир. Тихо и однотонно похрапывала собака, ее узкая грудка вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась, вздымалась…

— Тссс!

Звук проник в сознание Бастиана, словно укол иглы, и он вздрогнул от ужаса.

Рядом с ним, держа факел в правой руке, на корточках сидел Георг, прижимая палец к губам.

— Тихо. Пусть Пауль поспит. Ты можешь взглянуть кое на что? — Его шепот был тих, словно дыхание. — Кажется, я обнаружил в засыпанном коридоре слева одно маленькое отверстие. Не слишком большое, к сожалению, но, может быть, что-то удастся там сделать. Если я прав, мы разбудим остальных, но сначала я хочу убедиться наверняка. — Он поднялся и нетерпеливым жестом позвал Бастиана. — Думаю, тебя это очень обрадует.

На лице Георга он отчетливо увидел вновь пробудившуюся надежду; теперь эта надежда передалась и ему. Отверстие! Если все так, то это лучшая в мире новость — давно уже он ничего подобного не слышал. Может быть, удастся хотя бы в одном месте разрыть всю эту гору земли руками.

Он осторожно встал, заботясь, чтобы никого не разбудить, и последовал за Георгом, который шел впереди с факелом, в тот самый коридор.

— Там, впереди, чуть выше твоего роста, — пояснил Георг. — Нужное место можно заметить по тому, что дернется пламя. — Они почти достигли земляного вала, преградившего им путь. — Попытайся найти сам. — Георг вложил в руку Бастиана факел. — Там, наверху. Нет, дальше, справа.

Бастиан поднес факел вплотную к земляному валу, осторожно поводя им вдоль склона, ожидая, что пламя начнет мерцать, выдавая поток воздуха, притекающего снаружи. Пока ничего. Пока ничего…

Он так сосредоточился на своих поисках, что странный шум услышал с огромным запозданием. Тихий шорох, словно какой-то предмет выскользнул из футляра. Еще не успев обернуться, Бастиан уже понял, что допустил непростительную ошибку. Он молниеносно повернул голову, и взгляд его упал на две тени на стене: его собственную и тень Георга с поднятой рукой.

Не раздумывая, а повинуясь одному лишь инстинкту, он отскочил в сторону, но нож все-таки задел левое предплечье. Острая боль, холод, а потом — теплая влага, сбегающая по руке. Бастиан выпустил факел и зажал рану правой рукой. Кровь заструилась между пальцами, и в то же мгновение он понял, что едва не совершил еще одну ошибку. Факел — вот его единственное оружие! Бастиан быстро наклонился, поднял его с земли — к счастью, еще горит, — и теперь мог удерживать противника на расстоянии.

— Ты что, спятил? — прокричал он. — Ты чокнутый!

Теперь, когда они стояли, глядя друг другу в глаза, Георг растерял большую часть своей уверенности. Он держал в руке окровавленный нож так, словно собирался выбросить его прямо сейчас.

— Лисбет должна выбраться отсюда, — задыхаясь, проговорил он, причем последнее слово наполовину заглушил приступ кашля.

Это был самый подходящий момент для ответной атаки. Расчетливый выпад, удар факелом по правой руке Георга, державшей нож, — однако Бастиан стоял, словно парализованный. Рана на руке начала саднить, но он не отваживался осматривать ее: пока что ему не до этого, нельзя выпускать Георга из поля зрения.

— Ты что, в самом деле веришь, что вам поможет, если ты меня заколешь? Ты думаешь…

Бастиан не успел продолжить фразу. До его слуха донесся глухой звук приближавшихся шагов. Под чьей-то тяжелой поступью хрустели камни, задевавшие один о другой, и наконец появился Пауль. Он так перекосился от ярости, что его вообще с трудом можно было узнать. С громким криком Пауль набросился на Георга и врезал тому кулаком в живот. Нож отлетел в сторону, перевернулся и, звякнув, упал на каменистый грунт.

Георг был сломлен. Он скрючился на земле, охая от боли и жадно хватая воздух.

— Ты, задница! — заорал Пауль, пнув лежащего в бок. — Я тебя прикончу! Я череп тебе пробью!

Бастиан взял себя в руки. Он наклонился за факелом, который почти погас, поднял его и помахал им перед глазами Пауля.

— Прекрати! Он уже не сопротивляется, оставь его!

— Он хотел тебя убить! — В глазах Пауля светилась одна лишь ненависть. — А ты просто так разгуливаешь здесь один, наивный, словно овечка. Ты разве не понял, что втемяшилось в головы остальным с тех пор, как они прослушали этот дерьмовый стих? Скажи спасибо как раз ему за то, что прочитал его вслух. — Еще один пинок пришелся Георгу в бедро. — Ты, может быть, попробуешь хоть самую малость быть повнимательнее? — Эти слова адресовались Бастиану.