Гори понимала: официальный развод не изменит ситуации — их брак исчерпал себя уже давно. И все же данное вполне разумное и здравое требование потрясло и ошеломило ее. Она захотела увидеться с ним.

Даже отдельно прожитые долгие годы, она чувствовала, не разрушили их какие-то незримые, не имеющие названия узы. Он увез ее из Толлиганга. Субхаш оставался единственным связующим звеном между ней и Удаяном. Его заботливая любовь к Беле, его верность и преданность девочке компенсировали черствое отношение ее нематеринской души.

И время получения этого письма показалось ей знаковым. Ей как раз предстояло вскоре лететь через Восточное побережье в Лондон на симпозиум. Она выбрала подходящие рейсы с однодневным пребыванием в Род-Айленде. Гори собиралась дать ему свое согласие и подписать все бумаги, но хотела встретиться с ним — чтобы порвать раз и навсегда эти отношения, глядя друг другу в глаза. В своем письме он не возражал против личной встречи, просто считал ее необязательной.

Субхаш не приглашал ее. И вот теперь, без приглашения, без предупреждения, опять она демонстрировала неумение вести себя разумно и прилично и ехала к нему.

Листва еще не опала, поэтому с дороги залив не было видно. Она свернула на неровную двухрядную дорогу через лес, за которым уже начинался университетский городок. Потом свернула на гравийную дорожку к маленькой частной гостинице, перед которой висела на цепях доска с названием и годом основания. Здесь у нее был заказан номер с ночевкой и завтраком.

Она внесла чемодан на крыльцо и постучала дверным кольцом. Никто не вышел ей навстречу, и тогда она повернула ручку — дверь оказалась незапертой. Когда глаза привыкли к сумраку помещения, она увидела стойку со звонком и табличкой с просьбой нажать на кнопку.

К ней вышла женщина примерно ее лет — седые волосы на косой пробор, румяное лицо. Поверх джинсов и флисового жакета — запачканный краской холщовый передник. На ногах сабо.

— Вы — миссис Митра?

— Да.

— Ой, а я была у себя в студии, — сказала женщина, вытерла о тряпку руку и протянула ее Гори: — Меня зовут Нэн.

В общей гостиной было полно интересных вещей: кувшины, блюда, застекленные шкафчики с фарфоровой посудой и книгами. На отдельном столике керамика: тарелки, кружки, чаши, покрытые глазурью.

— Вот это все на продажу, — сказала Нэн. — А в мастерской у меня еще много всего, если вам интересно.

Гори дала ей свою кредитную карточку и университетское удостоверение, подождала, пока Нэн запишет данные в журнал.

— Вечером, наверное, дождь будет. А может быть, и нет. Вы первый раз в наших краях?

— Я раньше жила в Род-Айленде.

— А где именно?

— Здесь недалеко, в нескольких милях.

— Значит, эти места вам знакомы.

Нэн не спросила ее, зачем она приехала. Провела по лестнице наверх, дала ключ от номера и еще один — от общей входной двери, на случай если Гори вернется после одиннадцати.

В номере ее ждала высокая двуспальная кровать, застеленная белым хлопчатобумажным покрывалом. Маленький телевизор на тумбочке, кружевные занавески на окне. Из книжного шкафа она вытянула наугад томик Монтеня и сразу положила его на ночной столик.

Нэн объяснила:

— Это книги моего отца. Он преподавал в университете, жил в этом доме, пока не умер в девяносто пять лет. Ни за что не хотел уезжать отсюда. Под конец пришлось купить ему инвалидную коляску детского размера — у нас дверные проемы очень узкие.

Имя преподавателя звучало для Гори знакомо, но лица человека почти не помнила.

Она освежилась с дороги, переоделась в свитер. В комнате гуляли сквозняки, а камин оказался декоративным. Внизу горел настоящий камин — возле него уже грелась молодая парочка. На журнальном столике стоял поднос с чайником и чашками, виноградом и печеньем. Молодая парочка разглядывала хозяйкину керамику, выбирала себе что-нибудь купить. Гори слушала, как они спорят, как серьезно и тщательно обсуждают будущую покупку.

Потом молодые люди повернулись к ней и представились. Они приехали из Монреаля. Гори пожала им руки, но их имена мгновенно вылетели из головы — ведь она всегда помнила только имена своих студентов.

Они присели на желтоватый диванчик, молодой муж налил чаю.

— Присоединяйтесь к нам!

— Нет, благодарю. Приятного аппетита!

— Вам тоже.

Она вышла к машине. Еще продолжался день, но небо уже потихоньку гасло. Гори достала мобильный телефон, нашла в нем номер Субхаша. И только теперь задумалась: что сказать? Ей предстояло как-то объяснить свою новую вопиющую выходку — приезд без приглашения.

Ведь она сейчас попросту вторгалась в его жизнь, нарушая все принятые у нормальных людей правила. Он элементарно мог быть занят в эти дни. Мог вообще уехать. И хотя тон его письма был дружелюбным, он мог, в конце концов, просто не хотеть встречаться с ней лично.

Только сейчас она осознала всю степень неприличия ситуации. Она всю жизнь чувствовала себя обузой для него, в ней всегда присутствовало ощущение, что она ему навязана.

Гори говорила себе, что не обязана ехать к нему прямо сейчас, что еще есть время до завтрашнего вечера. Можно явиться к нему завтра — днем, а не на ночь глядя, — потом сразу отправиться в аэропорт. А сегодня просто узнать, не в отъезде ли он.

Она ехала по университетскому городку, мимо знакомых зданий, мимо аллей, где возила Белу в колясочке на прогулке, мимо студенческих общежитий, мимо старых корпусов и новых, выстроенных уже после ее отъезда. Мимо жилого квартала, где они поселились в самом начале и куда привезли Белу из роддома. Мимо прачечной самообслуживания, куда она ходила стирать белье. После кампуса уже начинался город.

На месте супермаркета, где Субхаш покупал продукты, теперь стоял почтамт. Зато магазинов вокруг прибавилось. Магазинов, круглосуточных аптек и всевозможных кафешек и ресторанчиков.

Из всего многообразия этих заведений она выбрала знакомое кафе-мороженое, где Бела любила покупать в окошке навынос вафельные рожки с карамельной прослойкой. Внутри за столиками сидели посетители. Компания старшеклассников с молочными коктейлями, чуть подальше студенты ели жареного цыпленка с картофельным пюре.

Здесь у нее опять возникло неприятное чувство душевного дискомфорта, которого она не испытывала только в стенах университета. Везде, куда бы она ни пошла, ее преследовало это ощущение — казалось, на нее не обращают внимания, не видят ее в упор, считают какой-то подозрительной и странной. Так что ела она без удовольствия — обжигая язык, торопливо похлебала горячего супа, потом проглотила порцию мороженого. Все представляла себе предстоящую встречу с Субхашем. Изменился ли он теперь? Ходит ли тоже по ресторанам?

После кафе она проехала мимо набережной, где прогуливались в сумерках люди, отсюда немного оставалось до дома.