питать. Или след питать. В общем, если даже Нира понимала через слово, что ей говорят, у Вики понять шансов вообще не было. И затянулся это процесс на целых три дня, с перерывами. Нира, как положено настоящей лабораторной мышке, даже спала в лаборатории, ей туда кровать приперли. И кто-то из ученых-магов там тоже спал. То ли сторожили, чтобы у них такую ценность не сперли. То ли все было несколько опаснее, чем они утверждали, и без наблюдателя девушку бросать было нельзя.

Вика все это время чувствовала себя странно. Иногда она вдруг начала видеть собственные руки, почему-то именно их. Иногда чувствовала себя бестелесной тенью, и тогда на нее накатывала паника, казалось, что все зря, что на самом деле она умерла и неизвестно до чего бы она допаниковалась, если бы не очередное явление мамаши Ниры, явившейся якобы на помощь дочери, но не забывшей намекнуть, что Нира просто обязана помочь брату. У отчаянной матушки даже какой-то план был. На то, что дочери сейчас совсем не до планов, ей было наплевать. Ну, или она считала, что дочка так просто развлекается. В любом случае, поинтересоваться, что же происходит, ей в голову не пришло. Все ее мысли занимал Милан, у которого на данный момент и проблем-то было — изучить кучу справочников в поисках похожих рисунков.

И Нира с таким положением вещей, похоже, окончательно смирилась. Может временно, потому, что ей тоже было не до мамочки с ее планами. Может навсегда. В любом случае на борчиху за права Милана она смотрела с вялым интересом, как на осточертевшую муху, третьи сутки продолжавшую биться в окно.

А в Вике кипела злость. Очень хотелось схватить эту ненормальную за грудки, хорошенько тряхнуть и потребовать открыть наконец глаза, сообразить, что она делает с тем же Миланом своей несуразной заботой, найти мужа, который похоже в запой ушел, и просто исчезнуть. Оставив в покое вообще всех своих детей. В том числе и сына. Этому типу давно пора научиться заботиться о себе самостоятельно и отвечать за поступки.

И эта злость не давала зацикливаться на своих ощущениях.

И наверное это было даже неплохо.

А потом, ближе к обеду четвертого дня, бледная и не выспавшаяся Ньяна ни с того, ни с сего сложила перед лицом Ниры непонятный символ из пальцев. В спину Вики дохнуло теплом и она вдруг, почувствовала запах горького шоколада с апельсиновой цедрой. Оглянулась и увидела ошарашенную Ниру, сидевшую на стуле.

— Вот ты какая, Вика, — произнесла Ньяна, которая почему-то оказалась справа, и улыбнулась. — Нет, нет, не делай резких движений, — потребовала, когда Вика подняла руку и стала рассматривать свои полупрозрачные пальцы. — И не пугайся, ты не призрак. Скорее проекция… как же объяснить? Ты тень самой себя, просто дотянулась до внешнего мира, в котором тебя нет. Зато теперь мы точно знаем, как настраивать портальный полукруг для выхода. И знаем, что ты жива, — и опять улыбнулась.

— Чудесно, — произнесла, хотя скорее прошелестела Вика. — Думаю, это была хорошая новость.

Один из помощников Радиши хмыкнул, остальные старательно держали лицо.

— Да, есть и не сильно хорошие. Ты слишком далеко, так что совершенной точности для портала нам добиться не удастся, — сказала Радиша, оттеснив плечом соперницу.

— А значит… — с намеком произнесла Вика. Тоже еще, добрые самаритянки, пытающиеся смягчить удар.

— Боюсь, у нас может и не получиться, — дернула плечом Ньяна, намекая Радише, чтобы отодвинулась. — Тут от тебя многое зависит.

— Имеет значение то, насколько ты хочешь оттуда выйти, — и не подумала сдвинуться Радиша. — Если ты боишься. Переживаешь за будущее. Сомневаешься. Где-то глубоко в душе не хочешь пока перемен. Тебе нужно настроиться, придумать какой-то план…

— Если все это, лучше даже не пробовать, — как отрубила Ньяна. — Можем сделать даже хуже. Ты должна хотеть оказаться здесь воплоти. Это поможет. Это тоже не гарантирует успех, но без этого…

— Без этого вы только зря потратите время, — кивнула Вика, вспомнила безумную мамочку Ниры и улыбнулась. Знала бы эта странная женщина, как вовремя она появилась. — О, не беспокойтесь. Мне сейчас очень хочется оказаться здесь воплоти и отвесить пинка одной даме.

— Чудесно! — обрадовалась Радиша и даже подпрыгнула, за что получила неодобрительный взгляд Ньяны. — Искреннее желание, это чудесно. Главное помнить об этом желании. Одна девушка, когда я ее расспрашивала, что ей помогло, сказала, что желание поймать одну молодую особу, сорвать с ее головы идиотскую шляпу, которая делала ее похожей на лягушку, и попрыгать на этом головном уборе. Эта шляпа ее бесила.

Ньяна фыркнула.

А Вика, помня, что нельзя делать резких движений, развернулась, невесомо подошла к Нире и улыбнулась ей.

— Все будет хорошо. Я вообще боевая девушка. И проблемы решаю по мере поступления. Но, если что… ты же приютишь меня на некоторое время?

— Конечно! — воскликнула Нира и резко встала — Ой! — расстроенно воскликнула сразу после этого.

И Вика даже догадалась что произошло. Чужих резких движений ее тень тоже не выдерживала. Лопалась, наверное, как мыльный пузырь. И первым пропал запах шоколада, а потом и все остальные, менее заметные ощущения. Зато вернулся ватный туман вокруг. И, возможно Вике только казалось, но он начал давить. И сидеть посреди этой пакости было очень неуютно. Из-за чего еще сильнее захотелось наружу.

И как кто-то может хотеть вот здесь остаться, даже если на время составления каких-то планов?

Миссия по спасению попаданки больше всего напоминала этакий структурированный бардак. Все что-то делали, о чем-то спорили, что-то таскали, иногда друг о друга спотыкались, выгоняли пытавшихся просочиться любопытных учеников. Некоторые умудрялись где-то сесть и заснуть, из-за чего Ньяна и Радиша, посоветовавшись, разогнали этот бардак на целые сутки, чтобы все отоспались и не наделали случайно ошибок.

Нира, которую спать не заставляли, бесцельно бродила и изо всех сил старалась не переживать. Вообще не думать, особенно о грядущих проблемах, самой простой из которых было — легализировать спасенную попаданку. Тут сам директор пообещал, что все будет в порядке с этой легализацией, а ему не поверить было сложно. Очень уж убедительный мужчина.

А закончилось ее шатание из коридора, где она якобы проверяла свою временную горничную, в сад, из сада в учебное крыло, из крыла опять в сад, а потом в коридор, тем, что откуда-то появился Глен и подсунул пряно пахнущий