– Не делился с тобой планами на ближайшие дни?

– Нет. Он вообще был сильно не в духе.

– Расстроился, – понимающе сказал я.

– Вполне возможно.

Светлана все время заглядывала мне в глаза, будто пытаясь найти там ответ на мучившие ее вопросы. Наверное, ничего не находила, потому что в конце концов озвучила свои сомнения.

– Ты думаешь, случилось что-то… что-то нехорошее?

В ответ я неопределенно пожал плечами.

– Нет, ты скажи! – проявила она настойчивость.

– Я еще ничего не знаю.

– Но зачем-то мы едем к Демину?!

– Просто хочу убедиться, что у него все о'кей, – усмехнулся я.

– Женя! – Она требовательно взяла меня за рукав рубашки, и я понял, что не отстанет.

– Мне показалось странным, что он пропал. Складывается впечатление, что у него не выдержали нервы.

– Ты о чем говоришь? – У Светланы округлились глаза, как у маленькой девчонки, слушающей страшную сказку.

– О том! – огрызнулся я. – Может, это все чушь, а может, и нет, и у Демина просто сдали нервы. Круг сужается…

– Какой круг?

– Круг подозреваемых. Вину Загорского не смогли доказать, Кожемякин тоже вроде как ни при чем…

При этих словах Светлана вскинула голову.

– Ни при чем, – безжалостно подтвердил я. – Мне звонил Мартынов, у них серьезные сомнения в виновности Кожемякина. Попытку вымогательства следствие, судя по всему, докажет, но только и всего. Мартынов сказал мне об этом открытым текстом. И кто теперь остается? Я да Демин. Но я отпал в тот самый вечер, когда признался, что служу в налоговой полиции. Так что остается всего один человек.

Светлана все так же крепко держала меня за рукав, словно боялась – стоит меня отпустить, и сразу произойдет что-то ужасное. Так маленькие дети держатся за взрослых.

Мы подъехали к деминскому дому. Он высился над нами многоэтажной громадой. В некоторых окнах горел свет – утро накатывало на Москву, грозя затопить ее улицы многолюдьем и шумом.

Лифтом поднялись наверх. Массивная, отделанная хорошим деревом дверь. Светлана позвонила. Никто не открывал. Светлана обернулась и вопросительно посмотрела на меня.

– Звони еще! – сказал я.

И вновь никакого результата. Я мрачнел все больше и больше. Когда стало ясно, что в квартире никого нет, мы спустились вниз.

– Извини, – сказал я.

– За что?

– За то, что выдернул тебя из квартиры и привез сюда.

Светлана неопределенно пожала плечом.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? Хотя…

Я взглянул на часы.

– Мартынов попросил, чтобы я сегодня с утра привез тебя в прокуратуру.

– Еще рано.

– Рано, – согласился я. – Можем побродить по улицам, если не возражаешь.

Светлана покачала головой, показывая, что не возражает, и оглянулась на дом. И я тоже оглянулся. Мы стояли и смотрели на окна, за которыми текла чужая, неведомая нам жизнь.

– Послушай-ка, – пробормотал я. – Если судить по расположению деминской квартиры…

Светлана, оказывается, думала о том же.

– У него горит свет! – сказала она.

Я молча схватил ее за руку и увлек за собой. Мы вбежали в подъезд и лифтом поднялись наверх, к квартире, от которой ушли каких-нибудь пять минут назад. Теперь звонил я. Нажал кнопку и держал ее не отпуская. Это продолжалось довольно долго. Наконец щелкнул замок, дверь приоткрылась, и мы увидели Демина. Он стоял перед нами в трусах и в майке, но я готов был поклясться, что он не спал перед тем, как мы позвонили в дверь.

– А, это вы, – почему-то безучастно пробормотал он, будто визиты в пять часов утра для него являлись совершенно обыденным делом. – Прррошу!

Прорычав свое приглашение, он развернулся и ушел в глубь своей квартиры.

Мы нашли его за столом, уставленным пустыми водочными бутылками. Демин уже успел наполнить водкой картонные стаканы с надписью «пепси».

– Прошу к столу, – сказал Демин. – Выпьем за встречу.

Похоже, он очень соскучился по общению. Вряд ли выходил из дома все эти дни. У него было опухшее от беспробудного пьянства лицо и темные круги под глазами.

– Почему ты не отвечал на телефонные звонки? – спросила Светлана.

– А потому что меня нету, – ответил Демин, икнул и пьяно засмеялся. – Меня нигде нету, ребята. Я уехал, исчез, умер – все, что угодно.

Он махнул рукой – что об этом говорить, мол.

– Вы присаживайтесь. Выпьем. Закуски у меня, правда, никакой, но хлеб еще есть.

Взял подсохшую буханку и постучал ею по столу. Звук был отчетливый и громкий. И это тоже вызвало у Демина смех.

– Соврал! – признался он. – Хлеба у меня, оказывается, нет. Есть сухарики.

Светлана вздохнула и опустилась на диван.

– Проблемы, мадам? – осведомился Демин.

– Переволновалась, – сказала Светлана. – Когда Женя мне позвонил и сказал, что ты куда-то пропал…

– Ах, вот в чем причина, – протянул Демин. – Наш сыщик обеспокоился отсутствием главного подозреваемого лица.

Он поднял руку и пьяно погрозил мне пальцем.

– Мы все у тебя под колпаком, да? Ты свой хлебушек отрабатываешь? Хозяева не в претензии?

У него был очень нехороший взгляд. Бешеный. Хотя говорил он вроде бы в шутку. И Светлана тоже заметила, что происходит что-то неладное.

– Илья! – примирительно сказала она. – Хватит!

Демин будто только этого и ждал. Он взмахнул руками, в мгновение отправив на пол половину стоявших на столе пустых бутылок, и заорал:

– Какого черта хватит? Этот пацан трется возле нас с одной-единственной целью – чтобы всех нас пересажали!

– Илья! – взмолилась Светлана.

– Мы для него что-то вроде подопытных кроликов! Загорский в тюрьме, Кожемякин в тюрьме, один я остался! Вот меня еще заберут, и этот герой отбудет в свою Вологду! С чувством исполненного долга.

– Не надо делать из меня злого демона! – огрызнулся я.

– А, не нравится! – прорычал Демин. – Нас мучают муки совести, мой юный друг?

И уже более спокойно обратился к Светлане:

– Они изволили обо мне волноваться. Ты понимаешь? Опечалились, что я сбежал прежде, чем они додумались упечь меня в кутузку. А я ни при чем! – Он опять перешел на крик. – И ничего вы не докажете! Может, ты сам и убил Самсонова?

Он был очень пьян. И совершенно себя не контролировал.

– Все, уезжаю, – сказал я. – Сегодня же. Не могу здесь больше оставаться.