– Только я не пойму, – признался я. – Если он знал обо мне, почему не пришел ко мне разбираться?

– Лично о тебе он не знал. Думал, что твой шеф так горячо меня любит. А я его и не разубеждала.

– Шеф? – вскинулся я. – Самсонов?!

– Ну кто же еще!

Я схватил фотоснимок и поднес его к глазам. У меня дрожали руки, но я смог рассмотреть: там, на цепи, под часами с кукушкой, висело грузило, металлический цилиндр. И на одном конце цилиндра – это я видел отчетливо – был конусообразный выступ!

– Саше показалось, что еще там, на свадьбе, ваш Самсонов на меня глаз положил. А я его и не разубеждала…

– Где?! – прошипел я, и Марина тотчас осеклась. – Где этот снимок сделан?!

– В квартире у Сашиных родителей, Это мы за неделю до свадьбы…

– Часы вот эти! – опять прервал я ее. – Они там, в квартире?

Я спрашивал, а сам уже знал ответ, и на меня накатил такой ужас, что мне захотелось умереть.

– Да, в квартире, – подтвердила Марина. – Только они не ходят. Там детальки не хватает одной.

– Вот этой? – я ткнул пальцем в грузило.

– Да, – сказала удивленно Марина. – А ты откуда знаешь?

Катастрофа! Больше чем катастрофа. Вселенная рушилась, рассыпавшись на осколки, и я уже знал, что она никогда не будет воссоздана в первозданном виде.

Я застонал и закрыл лицо руками. Марина бросилась ко мне, но ничем не могла помочь.

Самсонов умер за меня. Самсонов умер вместо меня. Как это нелепо. И как страшно.

Я вскочил и бросился к тамбуру. Проводница вбежала в тамбур, когда я тянулся к стоп-крану.

– Куда? – крикнула она, повисая на мне.

Я хрипел и пытался вырваться.

– В Москву! – хрипел я. – Возвращаемся в Москву! Я знаю, кто убил Самсонова!

– Я сейчас вызову милицию, – пообещала проводница.

– Правильно, – подтвердил я правильность ее решения. – Милиция как раз и нужна.

Она все-таки смогла вытолкать меня из тамбура.

– Ненормальный какой-то! Я тебя высажу на первой же остановке.

– Когда ближайшая станция? – сообразил я наконец спросить.

– Через сорок минут.

Я отправился к Марине. Она сидела в одиночестве, глядя в окно.

– Мы выходим, – сказал я. – Через сорок минут.

– А что случилось, Женя?

Как объяснить ей, что случилось? Как рассказать все после того, что она пережила? Я не знал. И потому осторожно сказал:

– Так надо, Марина. Конечно, можно уехать, никому ничего не сказав, но я так не могу. Ты права, мы расплачиваемся за собственные ошибки. Я не хочу, чтобы за мои ошибки платили Кожемякин, Загорский, Демин – они пусть отвечают за свое, а я за свое отвечу сам.

Марина вряд ли поняла меня, но кивнула, подтверждая, что признает правоту сказанного мной.

Мы долго ехали молча. Наконец я решился спросить:

– Саша сильно ненавидел Самсонова?

– Да, – ответила Марина. – Он не мог спокойно смотреть вашу программу. Ведь он думал, что все дело в Самсонове.

Поезд замедлил ход.

– Пора! – сказал я.

За окном потянулись одноэтажные домики Подмосковья.

– Мы надолго возвращаемся? – спросила у меня Марина.

– Не знаю, – честно признался я. – Но мы будем вместе.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Она прижалась ко мне – одинокая и беззащитная.

– Наша глухота дорого обходится, – пробормотал я.

– Что ты сказал? – не поняла Марина.

– Ничего. К вечеру будем в Москве.

У меня защемило сердце. Причиной гибели короля редко бывают его собственные прегрешения. Чаще он умирает за грехи своих подданных.

А все мы грешим, не ведая будущего. И не слышим летящих нам в спину проклятий.