– Хорошо. Я попробую.

– Начни. Просто начни, а она услышит.

Тони поежилась. Как-то… страшноватая перспектива. Правда?

Но делать было нечего. Она подошла поближе к статуе, посмотрела в страшноватое лицо.

– Ты прости, пожалуйста…

Показалось ей – или дрогнули цветы? Метнулся огонек свечей? Сквозняк, наверное…

– Я, наверное, плохая дочь. Я и не приходила, и сейчас побаиваюсь, и вообще… даже не знаю, как просить. Если бы не Сарита Амалия, я бы сюда не пришла… сейчас. Может, пришла бы потом? Не знаю. И молитв не знаю, и ритуала – пользы от меня никакой. На меня ты имеешь полное право обижаться. И не отвечать. Но помоги, пожалуйста, Сарите. Она-то точно перед тобой не виновата. И муж у нее – скотина. Я понимаю, что Карраско тоже некромант, что он твой сын, как и я, и Эрнесто… но ведь скотина же! Это подло, просто подло! Когда ты отдаешь человеку всю себя, а он… Сарита с ним столько лет прожила, детей родила, а он даже честно с ней играть не пытался. Убил, избавился, выкинул – разве это по совести? Он ведь и в меня не влюблен, я знаю. Ему просто дети нужны, а от меня их можно получить, наверняка и ритуалы какие-то есть, чтобы быстрее… я читала, еще дома. Но это безумно гадко! Договорился бы по-хорошему… дорогая, тебе дом и деньги, мне свобода… я все равно его не хочу, он противный, и коту не понравился, но Сарита точно не виновата! Помоги ей, пожалуйста…

Тони смотрела точно в лицо статуи. И не видела происходящего вокруг.

Зато все это отлично видел Эрнесто, стоящий рядом с жертвой.

Рано, пока еще рано. Но…

Тони не обращала внимания, но Богиня ее услышала.

Вокруг девушки закручивался невидимый ураган, словно по пещере пронесся ледяной арктический ветер. Приятный, бодрящий… некроманта! А вот Сарита вся дрожала.

Про Хелену Эсколан и говорить нечего – она уже была в глубоком обмороке. Так даже лучше, впрочем. Эрнесто никогда не понимал пользы в мучениях, если это не требовалось для ритуала. Тогда – да. Тогда надо мучить. Хотя ему и не приходилось, лично.

А просто так?

Зачем?

Неинтересно… даже пакостно как-то.

Эрнесто не слышал, о чем говорит Тони. Слова уносил ветер, они срывались с губ девушки и становились крохотными снежинками, закручивались вокруг статуи.

Ла Муэрте слушала.

И глаза ее горели зелеными искрами. Яркими и чистыми. Словно два изумруда.

Антонию услышали. Ей ответили. Она просила?

Эрнесто не понимал. Вроде бы она просто смотрела в глазницы черепа, даже вряд ли видя, с кем говорит, пребывая в трансе, и не понимала, что происходит. Не осознавала.

Так бывает.

Когда ты говоришь с Богиней – это обыденность. Но когда Богиня решает поговорить с тобой, это… оглушает. Ошеломляет. А иногда и оборачивается безумием.

Но не здесь и не сейчас. В этом Эрнесто был уверен.

– Пожалуйста…

Всего одно слово он и расслышал. Но этого хватило.

Безмолвный взрыв зелени!

И Эрнесто увидел, как расползается на Сарите пелена заклятия. Не просто сползает – превращается в мелких змеек, скатывается вниз, и эти змейки ползут дальше, на Хелену Эсколан, опять свиваются изумрудной сетью, сцепляются клычками и хвостами…

Сарита охнула и потеряла сознание. Что ж, пусть лежит, меньше шуметь будет.

Кинжал уверенно пошел вниз. Прямо в сердце.

– Тебе, Богиня!

Удар был идеален. Хелена Каталина умерла мгновенно. Выгнулась, всхлипнула – и обмякла. Даже не почувствовала ничего. Но сеть погасла.

И Эрнесто знал, где-то далеко старый Карраско знает, что женщина – умерла. А вот какая…

Благословение Богини не перебить даже некроманту.

Тони смотрела прямо в глазницы черепа. Вряд ли она что-то осознавала в этот момент… видела ли? Эрнесто хотел шагнуть вперед, увести Тони, но куда там! Словно преграда его отбрасывала, невидимая, но гибкая и упругая.

А Тони вдруг шагнула вперед.

– Мама? Мама, я так скучала…

Тони видела перед собой Даэлис Лассара. Не такую, как последний раз, изможденную болезнью. Не мертвую… ее самый страшный детский кошмар. Нет.

Мама была живой.

Веселой, легкой, в белом воздушном платье, она шла к Тони и улыбалась.

– Детка моя…

– Мама…

– Малышка, ты так выросла!

– Мама, я так скучала! Мне так плохо было без тебя! Почему?!

Именно этот вопрос всегда терзал Тони. Мама, ты же Лассара! Почему ты ушла?! Почему меня бросила?! За что?!

Даэлис оказывается совсем рядом. Прикосновение почти неощутимо, но оно есть.

– Девочка моя родная… Я не хотела. Я бы никогда тебя не оставила, но не смогла справиться. Я ведь была слабым некромантом, непроявленным, да еще и сил, как у курицы… я боролась, но меня столкнули за грань.

– КТО?!

– Ты узнаешь о них очень скоро. Не верь им, не бери из рук ничего, не проси и не соглашайся. Их дары отравлены изначально. Это яблоко Рейна…

– Кто они?

– Грязь и плесень. Ты все поймешь, когда увидишь… береги себя! Я еще вернусь, маленькая моя, обещаю… только сумей узнать!

– Мама…

Даэлис улыбнулась.

– Я никогда не оставила бы тебя по своей воле. Мне сделали предложение, на которое я не согласилась. Потом убили. И последние остатки моей силы пошли на твою защиту.

– Мама?

– Тони, здесь и сейчас я говорю с тобой волей Ла Муэрте. Именно она сохранила мою душу в своих ладонях, иначе от меня не осталось бы и пепла. Она дала мне силы дождаться… я воззвала уже умирая, и меня услышали.

– Мамочка, – Тони плакала, уже не стесняясь. – Мама…

– В Лассара я на своей земле. Я старалась сохранить свою жизнь до последнего, когда поняла, что проиграла эту битву, бросила все на твою защиту. Пока твои ноги ступали по земле Лассара, ты казалась всем лишенной сил. Обычной. В отца.

– Мама?! Я зря уехала?

– Нет. Ты все сделала правильно, маленькая моя, – силуэт Даэлис начинал таять. – Я тебя очень люблю. Береги себя, детка, и мы обязательно увидимся… я знаю.

И – пустота.

Тони рухнула на колени перед статуей – и расплакалась так, как никогда не плакала. С самого детства.

* * *

Фаусто Элодио Карраско схватился за сердце.

Ничего ведь не предвещало!

Но…

Сильно и жестко кольнула игла. Пригвоздила к креслу, повернулась, лишая последних сил. Некромант привык к разной боли, и вены себе резал для ритуала, но это…