– Хозяин уже в покоях, – прошептал Лин. – Мама видела, как он туда поднимался.

– Это хорошо, – кивнул я.

Дом спал. Лишь изредка мы слышали, как кто-то ходит на втором этаже, над нами, еще реже до нас доносились голоса от парадного входа.

Из кухни мы вышли на склад. Всюду лежали мешки, свертки, стояли обтянутые дерюгой ящики. Возле одной стены высилась пирамида непочатых бочек с хмелем. Громбакх нежно провел по ним ладонью.

Здесь было зябко. Я понял, что под полом – лéдник. Там, должно быть, хранили мясо и все молочное. У Орина оказались хорошие запасы. Если бы туман поглотил Багульдин, его жители, спрятавшись в домах, вскоре узнали бы настоящий голод, но поделиться с ними едой каменщик едва ли захотел бы.

Вдоль стены, на которой висели инструменты для обработки камня, мы вышли к высокому проему. Он был закрыт портьерами, из-под которых сочился свет.

– Нам сюда. – Лин показал мне и Миалинте невысокую дверцу в стене.

– А нам дальше, – с дрожью в голосе служанка показала на портьеры. – Другого пути нет.

Мы коротко простились. Я в последний раз взглянул на Тенуина, Громбакха и Теора. Мы были знакомы не так давно, но я неожиданно почувствовал, что переживаю за них. Оставалось надеяться, что они доберутся до пленных фаитов без проблем.

Охотник подождал, пока мы с Миалинтой и Лином скроемся в темном проходе, и затворил за нами дверь. Кивнул следопыту. Тот медленно раздвинул портьеры. Выглянул. Махнул рукой Теору и Громбакху, призывая их следовать за ним.

Благодаря карте, составленной Лином и Рилной, Тенуин хорошо запомнил расположение комнат, так что попросил служанку остаться в этой части дома. Поручил ей караулить из-за портьер, прислушиваться к тому, что происходит, а при необходимости подбежать к наемникам и отвлечь их – сказать о вооруженных людях, которых она якобы видела на заднем дворе. Чепчик скрывал ее золотые волосы, и никто не должен был заподозрить обман.

Мы с Миалинтой и Лином поднялись по узкой винтовой лестнице на третий этаж и теперь шли по коридору к приемному залу. Мальчик указывал путь.

На неоштукатуренных стенах из карнальского кирпича виднелись крепления для светильников, но сейчас, ночью, они пустовали. Никого из слуг мы не встретили и радовались этому, так как не знали, что делать при такой встрече – нельзя же было просто убить неудачливого свидетеля, но и отпускать его было опасно, он мог поднять тревогу.

Неотшлифованные плиты потолка виднелись высоко над нами, терялись в темноте, лишь изредка в желтых отблесках показывая свою морщинистую поверхность. Подсвечник в руках Лина дрожал. Мальчик явно волновался. В какой-то момент замедлил шаг, прикрыл огонь рукой. Стал вслушиваться.

Из-за стены справа доносились голоса, но Лина явно интересовало что-то другое. Мы с Миалинтой не стали его торопить. Сами тоже прислушались к тишине коридора.

Лин теперь шагал до того осторожно, что я невольно потянулся к рукояти меча. Подумал, что здесь от него будет не так много толку. Сложно размахивать клинком в коридоре, ширина которого едва достигает шести локтей, к тому же в темноте.

Мальчик плотнее загородил свечу. Всем телом подался вперед, будто так надеялся что-то разглядеть в сумерках.

– Что там? – не выдержав, прошептал я и подумал, что мы напрасно отказались от помощи гвардейцев. С ними было бы спокойнее – и нам с Миалинтой, и следопыту с его крохотным отрядом.

Тем временем Тенуин, Громбакх и Теор по-прежнему стояли в сумрачном закутке, куда вышли из-за портьер. Слева от них на второй этаж поднимался широкий марш парадной лестницы, в ее тени они сейчас и прятались. Справа тянулась стена с инструментами.

Из этого укрытия просматривалась лишь треть парадного зала и входные двери. Слышались тихие голоса.

– Наемники, – прошептал Теор.

Громбакх кивнул.

Парадный зал был хорошо освещен пирамидальной люстрой из скрепленных цепями каменных обручей. По каждому из обручей шел желоб, в него заливали масло, перемешанное с ольтанской солью, отчего огонь держался ровным светло-зеленым кольцом и почти не коптил. Кроме того, по обе стороны от входных дверей стояли шандалы, на пять свечей каждый.

– Кого-то ждут? – удивился охотник.

Служанка говорила им, что ночью парадный зал едва освещен сторожевыми светильниками. К подобной иллюминации Громбакх не был готов.

– Надеюсь, не нас, – отозвался Теор.

Карниз парадного зала тянулся лепниной из тесных рядов пляшущих, держащихся за руки воинов. По стенам спускались богатые полотнища с гербами Багульдина и рода Торгорда. В углах на резных постаментах возвышались статуи самого Орина и основателя его рода. Каменный пол был украшен разноцветной стеклянной мозаикой. Но все это убранство сейчас интересовало Теора меньше всего. Он только прислушивался к шагам патрульных и держал руку на кнутовище, готовый в любой момент снять хлястник с пояса и пустить его в дело.

Следопыт прокрался вдоль лестницы. Поднял голову над каменной тетивой, выглянул из-за балясин. Замер.

Нужно было проскользнуть в зал справа. В обычную ночь это не вызвало бы затруднений, но сейчас, при полном освещении, задача усложнилась.

Судя по карте Лина и по словам служанки, в том зале стояли стеллажи с каменными поделками. В углу было место для отдыха с диванами. Рядом с ними – дверь в подвал.

Тенуин высунулся еще дальше. Уже почти влез на стяжку между балясин. Потом резко отдернулся назад. Успел разглядеть двух арбалетчиков на площадке второго этажа.

В любую минуту все задуманное следопытом – то, для чего он вызвал фаитов из Подземелья, – могло прийти в действие. Нельзя было медлить. Когда все начнется, проскочить здесь не удастся. К этому времени нужно будет уже сидеть за диванами.

Тенуин не шевелился. Высчитывал шаги наемников. Потом поднял руку. Сжал кулак. Стал по одному разгибать пальцы. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Расправив ладонь, чуть дернул ею. Громбакх прошептал Теору, что это означает опасность:

– Прямая ладонь – нас увидят. Кулак – можно бежать. Пальцы – отсчет перед тем, как нас будет видно. Понял?

– Да.

– Повтори.

– Я же сказал, что понял.

– Смотри мне…

Когда Тенуин вновь показал кулак, Громбакх кинулся вперед. Теор сжался – ему казалось, что сапоги охотника грохочут на весь дом. Сверху послышались голоса. В них не было тревожности. Простой разговор двух заскучавших патрульных. Они ничего не заметили. Громбакх скрылся за поворотом.

Теор не сомневался, что пробежит освещенную часть зала с большей легкостью. Даже улыбнулся, предвкушая это испытание.

Ждал команды. Присел, чуть расставив тонкие ноги, готовый сорваться с места.

Следопыт долго держал ладонь открытой, затем сжал кулак.