Девушка на ходу выхватила один из ножей и метнула его в спину распорядителю. Тот вскрикнул, неловко выгнулся и повалился на колени. Следующий нож предназначался каменщику, но Орин успел обернуться. Выставил руку. Нож скользнул по рукаву и угодил в окно.

– Ах ты погань… – прошипел Орин, узнав Миалинту, которая уже неслась к нему с конрой в руках.

– Куда?! – шепотом крикнул я, когда заметил, что Лин выскочил вслед за нами.

Не было времени заниматься мальчиком.

Обнажив меч, я ринулся к наемникам, которые все еще растерянно смотрели на то, что происходит в зале. На их лицах застыло глупое, сонное удивление. Первый медленно, будто проталкиваясь через воду, опустил руку на рукоять меча. Потянул за нее. Клинок не выходил из ножен. Второй вовсе не шевелился. Так и стоял с приоткрытым ртом.

Распорядитель, захлебываясь стонами, лежал на животе. Извивался, тянул руки себе за спину, к ножу.

Орин, не отрывая взгляда от бегущей на него Миалинты, попятился и столкнул вазу. Ваза упала на лежавшего распорядителя, отчего тот вскрикнул. Это вырвало каменщика из замешательства. Он бросился вдоль стены.

Миалинта ударила. Лезвие просвистело в воздухе.

Орин бежал, роняя за собой вазы и тумбы с каменными изваяниями. Сорвал со стены алебарду. Перехватил древко и приготовился сам пойти в атаку.

Первый наемник так и не сумел выхватить меч из ножен. Когда я замахнулся, он, прикрывая руками лицо, опустился на колени.

– Нет!

Лезвие наполовину отсекло ему кисть и оставило короткую рану на лбу. Брызнула кровь. Наемник повалился на пол и застыл в неестественной позе, широко раскрыв рот и глаза. Смотрел на повисшую на сухожилиях кисть и старался отвести руку как можно дальше от себя.

Второй наемник обнажил меч. Испуг на его лице сменился злобой. Ударил. Я парировал. Ударил еще раз. Я отскочил на шаг в сторону и, поймав момент, притворился, что с коротким замахом готовлюсь рассечь ему грудь, а сам ткнул под набедренник. Тычок получился слабым, но я почувствовал, как порвалась ткань, как металл проник под кожу. Наемник, осев на раненую ногу, выставил меч – готов был сражаться до последнего, но его вновь охватил страх. В это мгновение первый наемник закричал грудным, рвущимся голосом.

Орин широкими взмахами отгонял Миалинту. Девушка никак не могла к нему приблизиться. Бросила еще один нож, но тщетно. Крутила в руках конру, ждала подходящего момента.

– Стража! – громыхнул Орин. Он только сейчас окончательно пришел в себя. – Стража!

Понимая, что нельзя терять ни секунды, я оставил раненых наемников и побежал к Миалинте. Увидев это, Орин выругался, прорычал что-то и хищно покосился на дверь. Понял, что не успеет добежать. Я уже обходил его сзади.

– Брось, – процедила дочь наместника. – Мы все знаем.

– Что вы знаете…

Каменщик махнул алебардой и в этот раз выпустил ее из рук – она, вращаясь, полетела в Миалинту.

Орин еще раз взглянул на меня, но не решился прорываться к выходу из зала и кинулся к дверце в застенный коридор для слуг.

Алебарда глухо упала на ковер. Первый наемник все кричал – прерывисто, сбиваясь на стоны и бормотания. Второй лежал на полу, зажимал бедро. Рана была легкой, почти не кровоточила, но наемник даже не пытался встать.

– Лин… – выдохнула Миалинта.

Мальчик все это время стоял в портьерах, испуганно следил за нами. Орин заметил его. Сгреб в охапку. Выхватил из-за пояса тонкий стилет с фигурной рукояткой.

– Еще один шаг, – прохрипел он.

Мы замерли в нерешительности.

Орин опять покосился на выход. Никто не торопился ему на выручку. Выругался. И вместе с мальчиком скрылся за дверью. Портьеры тяжело закрылись за ними.

Мы так и стояли на месте, не зная, как поступить.

Каждая секунда ожидания ударяла глубокой пульсацией в голове.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Нужно что-то делать.

Из соседних комнат донеслись голоса. Топот. Приближались наемники. Нельзя было рисковать.

Дверь в коридор запиралась только снаружи. Изнутри не было засова. Я это хорошо помнил. С ходу ударил ногой. Дверь распахнулась. Никого. Выставив клинки, мы забежали в темноту. Вдалеке быстро удалялся свет. Орин со светильником. На полу лежал Лин. Перепрыгнув через него, Миалинта бросилась за каменщиком.

Я склонился к мальчику.

Хотел помочь ему встать.

Старый наплечник из «Хозяйника Анаэллы» оторван. Едва держится.

– Давай, нужно уходить.

Подхватил мальчика и почувствовал теплую, липкую влагу.

Лин был в крови. Безжизненное, обмякшее тело…

– Вы куда? – Наемник с удивлением смотрел на охотника.

– Мы сюда.

Громбакх шагнул вперед и с двух рук двинул наемникам в лицо – тяжелые, гулкие шлепки. Наемников отбросило навзничь. Один упал без чувств. Второй с хрипом потянулся за мечом. Повторный удар его окончательно успокоил.

Тенуин и Теор заскочили внутрь. Закрыли за собой дверь.

Все вместе побежали вперед по коридору. Две двери. Распахнули. Пустые комнаты. Дальше. Лестница. Спустились по ней и оказались в темном просторном помещении. Мастерская.

Теор что-то сказал Громбакху, но охотник его не услышал и тогда вдруг понял, что они оказались в тумане. В настоящей мгле Хубистана. Орин впустил ее в Багульдин задолго до того, как она преодолела городские стены. Все наши подозрения оправдывались.

Здесь горели сразу три люстры, вдоль стен высились шандалы, а на тумбах – подсвечники и отдельные толстые жировые свечи. Несмотря на это, в подвале было по-вечернему сумрачно.

Всюду лежали расколотые глыбы камня. В ряд стояли рабочие столы. Под столами тянулись цепи. Пол был усыпан белой крошкой, на которой виднелись отпечатки босых ног. На столах и стеллажах лежали заготовки и неоконченные статуэтки и барельефы.

На деревянных панелях висели молотки, колотушки, болванки всевозможных размеров – с бойками и без, с широкими и узкими головками. Под ними – резцы, пробойники, долóта и прочее, что требовалось каменщикам в их работе. Отдельными стопками лежали ветоши и матерчатые фартуки.

Возле дальней стены высились трехуровневые деревянные нары, на которых лежали плененные фаиты. Цепи с них не снимали даже на время сна.

Слева, у низкого столика, по которому были разбросаны игральные кости, стояли два наемника. Окруженные куполом ясности, они били Швика и Шверка. Портные не сопротивлялись. Лежали на полу и прикрывали лица руками. Девушка-фаит, обхватив колени руками, сидела у одной из бочек, заменявшей наемникам табуреты, и затравленно смотрела на портных.