— Клянусь вам…

— Не клянитесь! У клятвопреступников руки отсыхают иязык отваливается! А еще обзывала меня жалкой клептоманкой! Мерзавкой!Воровкой! Домушницей! Сама — ворюга последняя! Тьфу на вас!..

— Нелепая случайность, — продолжала вялоотбиваться Минна. Впрочем, без особого успеха.

— А что их четыре штуки — тоже случайность? Четыре-товам зачем понадобились? Если вы, как говорите, нос решили вытереть! Четырьмясразу? По две на каждую ноздрю?!

— Они просто прилипли друг к другу… Три другие я простоне заметила!

— Ах, не заметили! Ну вы и поганка, дорогаяМинна. — Секунду подумав. Tea вернула толстухе подачу. — Правда, ятеперь не знаю, стоит ли мне по-прежнему называть вас дорогой…

Софья, до этого молчавшая, неожиданно выступила вперед:

— Лично я оправдываться не собираюсь, но хочу сообщить…Одна из вещей в доме показалась мне подозрительной. А именно — нож. Похожий ножпроходил у нас по одному делу об убийстве. Так вот. Я взяла этот нож. Чтобыотдать его на экспертизу. Сами понимаете: убийство — вещь серьезная! Я как разхотела сообщить об этом нашему другу Ботболту, ни в коей мере не желая броситьтень на его хозяина. Но…

— Но? — спросила Tea.

— Но? — спросила Минна.

— ..но не успела. А сейчас сообщаю. Вот так.

Софья открыла ридикюль и победно вознесла над головой узкийсеребряный стилет, рукоять которого была украшена камнями. По красоте иизяществу стилет мог поспорить со священными письменами из стран Магриба. А тои превзойти их.

Ботболт подошел к Софье, вынул стилет у нее из пальцев,обмахнул его фланелью и уже привычно забубнил:

— Червленое серебро, дамасская сталь, два рубина инадпись на клинке “Cominus et eminus”. “Вблизи и вдали”. Принадлежалгенуэзскому дожу шестнадцатого века. Был куплен хозяином на аукционе в Париже вэтом году.

— Уж не генуэзский ли дож проходил у вас по делу обубийстве? — съязвила Tea. — Старик, видимо, хорошо сохранился…

— Не ваше дело. Разглашать тайны следствия я несобираюсь!

— А вот вы — вы не просто воровка, Софья! Вы к тому жееще и пошлая лгунья. Свистнули кинжал для своих нужд и прикрываетесь святымименем закона!.. Хотя бы прессы устыдились.

Упоминание о прессе в лице моей бывшей подруги Дашки и еедиктофона без батареек, а также инициативного болвана Чижа заставилописательниц присмиреть и снова объединиться перед лицом опасности.

Только что они готовы были перерезать друг другу глотки ипропустить в образовавшееся отверстие языки — и вот теперь взаимная неприязньулетучилась как дым. Не то чтобы они перестали ненавидеть друг друга, нет —теперь для ненависти было гораздо больше оснований. Но пресса!.. Не нужно былообладать особым воображением, чтобы представить восторженный гул бульварныхгазет!

"ТЕОДОРА ТРОПИНИНА ИГРАЕТ НА КРАДЕНЫХ ЛОЖКАХ”.

"ПРЕСТУПЛЕНИЕ МИННЫ МАЙЕРЛИНГ, ИЛИ К ЧЕМУ ПРИВОДИТЛЮБОВЬ К СВЯЩЕННЫМ ТЕКСТАМ”.

"СОФЬЯ САФЬЯНОВА ДАЕТ ФОРУ МАТЕРЫМ УГОЛОВНИКАМ”.

И это еще были бы самые щадящие заголовки! Да и хищновытянувшийся нос Дашки никаких сомнений не оставлял: эта сдаст горе-воровок спотрохами!

Первой оценила ситуацию Tea.

— Господи! Мы совсем с ума сошли, — патетическивоскликнула она. — Возводим мелкие несуразицы в ранг преступления, в товремя как настоящий преступник вольготно расхаживает между нами! Нужно говоритьо главном — об убийстве. А не делать из мухи слона! Наша дорогая Минна решилапросто прочистить нос, а ее огульно обвиняют в краже каких-то кусков ткани,которым и цена-то три копейки!

— Восемнадцать тысяч долларов, — смиренно поправилTea Ботболт.

— Может быть, у вас и чек сохранился? Напокупку? — парировала Tea.

— Нет, но есть бумаги..

Tea демонстративно повернулась к Ботболту спиной ипродолжила:

— А кинжал! Это же смех в раю! Где гарантия того, чтоон не копия ножа, который действительно фигурировал в преступлении?

— Нет такой гарантии! — хором ответствовали Миннаи Софья.

— Вот видите! Так что наша дорогая Софья поступила какнастоящий профессионал сыска, и ее бдительность заслуживает только поощрения! Яуже не говорю о приснопамятных ложках! С этими ложками нужно еще разобраться,равно как и с пьяницами из вашей обслуги! Вместо того чтобы следить запорядком, разбрасывают столовые приборы где ни попадя! Две ложки я личноподобрала у мойки! А еще одну — у камина!

— Точно! — обрадовалась Минна. — Я самавидела, как две ложки валялись у мойки!

— А я видела третью у камина! — обрадоваласьСофья. — Я еще подумала тогда нужно разобраться с пьяницами из обслуги,которые спустя рукава относятся к своим обязанностям! Сама хотела ее поднять,эту злополучную ложку, да дорогая Tea меня опередила!

— Да-да! — обрадовалась Tea. — Мы с вами едваруками не столкнулись, помните?

— Конечно же, помню!..

Я понятия не имела, какими писательницами были на самом делеСС, ТТ и MM — плохими или очень плохими, но по части изворотливости они моглиобскакать всех классиков вместе взятых!

— Вам не кажется, дорогие дамы, что кто-то специальнопытается навести тень на плетень? — Tea, казалось, источала аромат мирта ироз. — И уводит нас в сомнительные следственные эксперименты по поводузлосчастных предметов обихода? Вместо того, чтобы сосредоточиться на убийстве!

— Кажется, — подтвердила Минна.

— Еще как кажется! — подтвердила Софья.

— Вот и отлично! — Чиж, чутко реагирующий на время“X”, вышел из тени Pachira Aquatica. — Давайте сосредоточимся на убийстве.И если уж речь зашла о следственном эксперименте… Вы не против, чтобы мыпровели его?* * *

…Следственный эксперимент с треском провалился. Это сталоясно спустя час, под завязку набитый руганью, препирательствами и взаимнымиоскорблениями.

Начиналось же все довольно безоблачно — ровно настолько,насколько вообще может быть безоблачным пребывание в одном помещении с трупом.Чиж, взявший на себя роль следователя, попросил дам выслушать версию, которуюон все это время отрабатывал. И которая показалась ему если не единственновозможной, то самой вероятной.

— Речь идет об очень небольшом временномпромежутке, — тряся хохолком, объявил он. — О нескольких минутах, втечение которых было совершено убийство. Первое из трех. И самое главное. Двадругих убийства можно считать случайностью, форсмажорными обстоятельствами.Молодые люди, Доржо и Дугаржап, оказались в ненужное время в ненужном месте.

— Что это значит, голубчик? — задала наивныйвопрос Минна.