— Где вы взяли горшочек и лопаточку? — уточнилЧиж.

— Там, в дальнем углу, возле так называемой двери… Высами можете убедиться, там сложен садовый инвентарь… Так вот, я взяла горшочеки лопаточку, и когда стала набирать землю из родной кадки Pachira Aquatica,чтобы пересадить в нее отросточек, то… Вот что я оттуда выкопала! — Миннатрагически сморщила лицо и указала пальцем на рассыпанную землю.

— И что это?

— Перстень! Перстень! Точная копия перстня, которыйнаходится сейчас на окровавленных пальцах убийцы!

Tea издала смешок, но в атмосфере общей хмуройсосредоточенности он прозвучал на редкость неубедительно.

— Ну и что?

— А вы взгляните на него внимательнее, молодыелюди! — Софья, до этого скромно молчавшая, решила вставить в строку и своелыко. — Перстенек-то с секретом!

Чиж подошел к опрокинутому горшку и поднял испачканныйземлей перстень.

— Редкая вещица, — сказала Минна.

— Эксклюзив, — поддержала ее Софья.

Перстень и вправду был необычным: размером с крупную сливу иотливающей дымчато-зеленым цветом поверхностью. В отяжелевшее тело перстня быливправлены несколько камней — от бледно-салатовых до агрессивно-черных. А поободку вился затейливый растительный орнамент.

— Не смешите меня, эксклюзив! — Tea подарилаотвергшему ее обществу каннибальскую улыбку. — Эксклюзив — вот он. Намоих, как выразилась дорогая Минна, окровавленных пальцах. Подарок отгражданина ЮАР, моего давнего почитателя. Черный опал, два изумруда и четыренебольших бриллианта. О каратах я умолчу, чтобы не вызвать зависть в вашихмелочных душонках. А то, что вы держите сейчас в руках, жалкая подделка.Фальшивка. Фуфель!

— Вы позволите ваш перстень. Tea? — Чиж былвоплощенная вежливость, очевидно, он достаточно серьезно отнесся к пассажу Teaо презумпции невиновности. — На несколько минут. Так сказать, длясравнения…

— И сравнивать нечего, — заметила Tea, но перстеньс руки все же сняла.

Получив на руки “черный опал, два изумруда и четыре небольшихбриллианта”, Чиж растянулся на полу, положил оба перстня перед собой и вынуллупу. Но и без лупы было видно, как разительно перстни отличаются друг отдруга. Tea была права: она носила на руке произведение искусства, адымчато-зеленый самозванец лишь подчеркнул это.

Может быть, лежа в земле, в гордом одиночестве, он и могпроизвести впечатление формой, размерами и окраской, но теперь, когда их сталодва!.. Крупная слива съежилась, камни стушевались и выдали свою копеечнуюсущность, а растительный орнамент увял.

— Вы правы, Tea. Это действительно жалкая подделка…Хотя и достаточно искусно выполненная.

— Искусно? Вы шутите?

— Во всяком случае — точно. Расположение камней, ирисунок орнамента… Все совпадает. До мелочей. Есть, конечно, кое-какиенеточности, вот, например, листик чуть меньше и не так повернут. Но в общем —это хорошая работа.

Чиж неожиданно накрыл рукой перстень Tea, и случилосьневероятное: его простецкий собрат снова засверкал и заискрился. И пересталбыть самозванцем. И теперь вполне мог сойти за оригинал.

— Что скажете? — спросил Чиж.

— Очень философично, — подумав, ответила Tea. Инедобро сверкнула глазами в сторону притихших товарок. — И очень подходитк нашему.., террариуму единомышленников. Посредственность правит бал и дажеможет быть удобоваримой, пока не появился настоящий талант…

— Уж не себя ли вы имеете в виду, дорогая Tea? Когдазаявляете о таланте? — выдохнула Минна.

— Вы, стало быть, талант, а мы, стало быть,посредственности? — выдохнула Софья.

— Заметьте, не я это продекларировала, а вы. На воре ишапка горит! — Tea даже притопнула ногой от удовольствия.

— Уж о шапке бы помолчали! Строчите по роману в месяц иеще заикаетесь о таланте! Да вам некогда даже знаки препинания расставить! Ичастицу “не” с глаголами вы всегда пишете слитно, грамотейка!

— И что из этого? Моцарт тоже страдал скорописью. Новедь никто не отрицает, что он гений.

— Моцарта приплели, надо же! Вы не Моцарт! ВыСальери! — Минна и Софья понимали друг друга даже не с полуслова, а сполуслога. — Мерзкая отравительница!.. Вы внимательно рассмотрелиперстень, молодой человек?

— В нем есть что-то необычное? — Чиж принялсявертеть земляной найденыш в руках.

— Еще какое необычное! Он пустой внутри! Пустой, какорех! Нажмите на камешки.

Теперь и Чиж сообразил, что к чему. Он аккуратно утопилкамни, и перстень с сухим щелчком раскрылся.

— Ну! Как вам это? — Минна заглянула через плечоЧижа с правой стороны. — Целый резервуар!

— Спецхранилище для яда! — Софья заглянула черезплечо Чижа с левой стороны. — Этим количеством не то что трех человек,этим можно воздушно-десантную дивизию отравить! И еще останется на тыловыеслужбы и дивизионную прачечную!

— Лихо! — Чиж обвел раскрасневшихся детективщицревнивым взглядом. — И что вы думаете по этому поводу, дорогие дамы?

— А что тут думать! — Минна втиснула руки в узкийканьон между грудью и животом. — Эта мерзавка с самого начала задумалапогубить дорогую Аглаю. Завистница! Заказала себе точную копию и приехала сюдас двумя перстнями!..

— Один, настоящий, который всей “желтой прессой"растиражирован, спрятала до поры до времени, — подхватила Софья. — Аподделку с ядом нацепила на палец. Сделала свое черное дело и…

— И избавилась от подделки! В землю зарыла! А настоящийобратно на палец водрузила. Как будто и не снимала вовсе! И все. Тишь, гладкибожья благодать! И это сошло бы ей с рук, поверьте мне, если бы я не сталапересаживать малыша Pachira Aquatica! Видно, сам бог мне помогал! —закончила Минна.

И перевела дыхание. И застыла от осознания величия своейроли. Мне даже показалось, что щеки у монументальной Минны слегка забронзовели,а на губах появился гранитный налет: теперь она вполне могла сойти за памятник.Памятник провидению и торжеству справедливости. Жаль, что в руках у меня небыло мятых ромашек или окостеневших глициний, — я обязательно возложила быих к ногам прозорливой госпожи Майерлинг.

Судя по благоговейной тишине, воцарившейся в оранжерее, всеостальные думали точно так же. Все, кроме Софьи, которая просто посинела отзависти к более удачливой сопернице. Сегодня был явно не ее вечер, а отмычка вридикюле вчистую проиграла горшочку и лопатке.

Но триумф Минны длился недолго. Он был безжалостно разрушенгромкими, как артиллерийская канонада, аплодисментамиТеодоры-Эйприл-Вивиан-Октавии Мкамбе.

— Браво, Минна! Значит, бог помогал вам рыться вчерноземе! И поддерживал горшочек. И направлял лопатку! — Не удостоивМинну и взглядом. Tea обернулась к буряту: