наверстывать упущенное в ежедневной работе. Если приходили важные депеши или сообщения, его будили даже после того, как он ложился спать, независимо от времени, и почти каждый раз, когда Франклин садился есть, его вызывали по телефону по срочному делу. Ему всегда требовалось несколько дней на то, чтобы выспаться после отъезда мистера Черчилля.

Многие люди в разное время обвиняли меня в отсутствии этики, потому что я часто устраивала встречи с важными людьми, в которых участвовали те, кого они считали неважными. На протяжении всех военных лет приезды и отъезды официальных лиц были окутаны тайной, а организовать их никогда не было так уж просто, как сейчас кажется. Гости приезжали и уезжали внезапно, и никого из нас заранее не предупреждали. Это зачастую объясняло противоречивые пересечения в назначенных встречах и присутствие людей, которых я могла бы и не приглашать, если бы заранее знала, во что это выльется.

Первый визит британского премьер-министра совпал с ужином 13 января, на который я пригласила мистера и миссис Луис Адамик, Монро Робинсона, моего кузена, и еще нескольких человек. Конечно, я и понятия не имела, что приедет мистер Черчилль. После ужина я повезла мистера и миссис Адамик, Монро Робинсона и мисс Томпсон на концерт в Филадельфию, и этот вечер, казалось, представлял обычный интерес.

Причина для приглашения мистера и миссис Адамик заключалась в том, что я прочитала его книгу «Двусторонний проход», которая показалась мне интересной. Я дала мужу почитать эту книгу, поскольку всегда искала новые точки зрения, которые могли бы его заинтересовать.

Никто не удивился больше, чем я, когда мистер Адамик написал книгу «Ужин в Белом доме», основанную на этом событии. Казалось, что он подумал, будто каждая мельчайшая деталь того вечера имела особое значение или скрытый смысл. Это был ярчайший пример того, как много выводов можно сделать из такого малого исходного объема информации. В книге мистер Адамик повторил историю, которую британский премьер-министр считал самой унизительной. Фактически вся книга получилась антибританской и античерчилльской. Мистер Черчилль горячо возмутился и подал в суд на мистера Адамика в Великобритании, где законы о клевете несколько отличаются от наших. Конечно, мистер Адамик, напротив, весь вечер вел себя как обычно.

Во время первых переговоров между моим мужем и премьер-министром они полностью приняли тот факт, что впереди их ждет затяжная война, в которой будет много неудач, и что они оба, как лидеры своих стран, должны быть готовы поддержать боевой дух своего народа. Объяснить своей стране, что ее ждет длительный период подготовки и оснащения вооруженных сил, когда производство будет одним из важнейших факторов, и что в это время люди должны набраться терпения и надеяться в лучшем случае выдержать удар – дело совсем не легкое и не популярное.

Я всегда восхищалась тем, как с этим справлялся мистер Черчилль. В каком-то смысле он был более откровенен с народом Великобритании, чем мой муж с нами. Британцы оказались ближе к источнику опасности и, полагаю, по этой причине могли лучше понять такой резкий подход.

Глава 23

Визит в Англию

Вспоминая об этом сегодня, больше всего я поражаюсь тому, как работала с тройной силой: тогда я трудилась в Управлении гражданской обороны, выполняла все официальные обязательства и берегла семейный очаг. Особенно я удивляюсь тому, как мне вообще удавалось попасть во все те поездки, которые я совершила. В то же время мой муж все чаще встречался с членами Кабинета министров, военными советниками, иностранными дипломатами и рабочими. Однажды утром он встретился с греческим министром, генерал-майором Джозефом Стилвеллом и Дэвидом Дубински.

Список гостей Белого дома в первой половине 1942 года был весьма разнообразен. Мне кажется, что все, с кем мы близко общались в следующие несколько лет, начали приезжать в гости примерно в это же время. Рано или поздно в поисках помощи к нам обращались все королевские семьи захваченных стран. Для каждой из них был проведен официальный ужин. Что еще они получили, я, конечно же, не знаю.

Одним из самых интересных и необычных посетителей был Александр Вулкотт, который приехал в Белый дом в январе и провел с нами четыре дня. Сомневаюсь, что мистер Вулкотт смог бы долго гостить в обычном доме, ведь ему требовалось многое из того, что в обычном доме найти трудно. Например, он хотел пить кофе в любое время суток и приглашать гостей на обед или ужин в свою спальню или в гостиную, где мог побыть с ними наедине. Из-за рабочих дел и договоренностей большую часть времени я проводила вдали от дома, но как-то вечером вернулась, как раз когда мистер Вулкотт уезжал на встречу. Увидев меня, он сказал: «Добро пожаловать, миссис Рузвельт, проходите. Я очень рад вас видеть. Чувствуйте себя как дома».

Среди других наших гостей в 1942 году были премьер-министр Маккензи Кинг, а также президент и сеньора Кесон. В мае приехал министр иностранных дел Молотов в сопровождении своего переводчика Павлова. Меня не было дома, когда они приехали, поэтому обед прошел без дам, но на следующее утро господин Молотов пришел ко мне в гостиную вместе с господином Павловым, чтобы поговорить. Он сообщил о социальных реформах в своей стране и в моей и надеялся, что я однажды приеду в СССР. Мне уже сообщили об инциденте, который вызвал немало молчаливого веселья. Один из камердинеров Белого дома был поражен, когда, распаковав багаж господина Молотова, обнаружил внутри большой ломоть черного хлеба, палку колбасы и пистолет. Сотрудники Секретной службы не любили посетителей с пистолетами, но на этот раз ничего не сказали. Господин Молотов, очевидно, думал, что ему придется защищаться, а еще – что он может проголодаться.

Он мне понравился, а еще меня впечатлил английский господина Павлова, которому, по его словам, он научился у американских студентов в России. Должно быть, благодаря хорошему слуху у него не было акцента. Думаю, господин Молотов тоже понимал по-английски, потому что часто начинал отвечать на вопросы, не дожидаясь перевода.

Король Греции был с нами 10 июня, а 14-го в Парадной столовой Белого дома состоялась впечатляющая церемония в честь Дня флага, на которой присутствовали государственный секретарь и дипломатические представители двадцати семи стран.

Той весной я провела много времени в Нью-Йорке, опустошая наш дом и дом миссис Джеймс Рузвельт. Мы жили в этих домах с 1908 года, и можно себе представить, сколько всего накопилось за эти годы. Моя свекровь никогда ничего не выбрасывала. Пришлось проделать огромную работу.

21 июня снова приехал мистер Черчилль и пробыл у нас до 25 июня. Дружба и привязанность между моим мужем и мистером Черчиллем росли с