— На какую разведку он работал? — спросил Дронго. — Навоенную разведку или на КГБ?

— На вашу разведку, — проворчал комиссар.

— У нас было две разведки. Военная и разведка КГБ. Какоеобвинение ему предъявили? Чьим агентом он был?

— Странно, — пробормотал комиссар. — Этого я не знал. Сейчасвыясню…

Он снова вышел из комнаты. Шевцов, нахмурившись, взглянул наДронго.

— Зачем вам это? — удивился майор. — Какая разница, на когоименно он работал?

— Очень большая. Если он работал на КГБ — значит, его убралииз-за Вейдеманиса, чьи секреты он еще мог знать. А если работал на ГРУ, значит,группа Кочиевского получила указание убирать всех, кто мог помочь найтиТруфилова.

— Понятно, — буркнул Шевцов. — Как трудно с вами работать…

В этот момент пришло сообщение из Москвы. Лукин подбежал кфаксу.

— Здесь данные на Эдгара Вейдеманиса, — сказал он, передаваядокументы Дронго. Тот принялся читать.

«Эдгар Вейдеманис, родился в сорок девятом году в деревнеСтарые Галки, в Сибири. Отец — профессиональный разведчик, работал за рубежом.Мать в настоящее время проживает в Москве, недавно получила российскоегражданство.

Был женат, разведен. Дочь живет с ним, в Москве. Последевяносто первого вышел в отставку. Работал в частной фирме. Последний год неработал.

Операции в Европе. Двухлетняя командировка в Африку. Хорошийстрелок, имел правительственные награды, в том числе орден Красного Знамени».

— Странно, — сказал Дронго. — Странная жизнь у этогоотставного подполковника. Родился в Сибири — туда была сослана его семья. Отец— профессиональный разведчик. Сын пошел по стопам отца, но вышел в отставку.

Уехал с женой в Африку, прожил с ней там два года, а потомразвелся. Мало того, бросил все и переехал в Москву, уже в девяносто четвертом,в самое трудное время. Дочь забрал с собой. А сейчас согласился работать наполковника Кочиевского. И еще: Труфилов и Кочиевский из ГРУ, а Вейдеманис изКГБ. Тогда почему же Кочиевский ему поверил? Почему Кочиевский поверил чужаку?А ведь они никогда с ним прежде не сталкивались. И почему Вейдеманиссогласился?

— Деньги большие заплатили — вот и согласился, — сраздражением проговорил Шевцов. — У нас сейчас все покупаются. Не то чтоподполковника, генерала купить могут. Пообещали ему сто тысяч, так он и проКГБ, и про совесть свою забыл.

— Вы не поняли меня, майор, — сказал Дронго. — Он можетзабыть про свою совесть, может забыть про свою прежнюю работу. Может оказатьсяпотенциальным предателем. Но подполковник КГБ не может так быстро превратитьсяв идиота.

— Что-то я не очень вас понимаю, — пожал плечами Шевцов.

— Вы прекрасно все поняли, — усмехнулся Дронго. — Его,конечно же, могли купить, и я не исключаю такой возможности. Но ему поручилинайти Труфилова, и он знает, кого именно должен искать, верно? Более того,бывший разведчик должен понимать, что его едва ли оставят в живых послезавершения такой операции. И вот у меня вопрос: почему он пошел на такой риск?Он ведь обязан понимать, что шансов остаться в живых у него нет. Ни единогошанса. Его не оставят в покое. Как только найдут Труфилова, уберут и его. И темне менее он согласился. Почему? Почему он согласился на роль «идеальноймишени»?

Получается, что он смертник. Или идиот. Вы можетепредставить, что подполковник КГБ, имеющий немало наград, стал полнейшимидиотом? Я не могу.

Воцарилась тишина. Подчиненные Шевцова молча переглянулись.Майор же в изумлении уставился на Дронго — майору нечего было возразить.

Дронго тем временем снял телефонную трубку, набрал номер.

— Здравствуйте, Всеволод Борисович, — сказал он, — у меня квам большая просьба. Поручите Гале Сиренко узнать об Эдгаре Вейдеманисе все,что можно. Не по документам, а лично. Пусть побывает у них дома, пусть опроситсоседей. У вас есть его московский адрес. И было бы очень неплохо, если бы онапобеседовала с его матерью и с дочерью. Я хочу понять психологию этогостранного человека.

Хочу понять, почему он согласился работать на Кочиевского,хотя прекрасно понимает, что может в итоге поплатиться за это жизнью.

— Да, сделаем, — ответил Романенко. — У нас новые сведения оТруфилове.

Нам удалось выяснить имя человека, с которым Труфиловконтактировал уже после ухода из военной разведки. Можете записать. Это ИгорьСеменович Ржевкин, живет в Антверпене. У него там своя фирма. Вы можетенемедленно выехать в Антверпен?

Сейчас мы передадим по факсу все данные на него.

— Выезжаем немедленно, — выдохнул Дронго. — Спасибо,Всеволод Борисович.

В комнате снова появился комиссар Вестерген. Он подошел кДронго и сказал:

— Кребберс работал на военную разведку бывшего СССР. В нашейслужбе безопасности сообщили, что она раньше называлась… — Он посмотрел налисток бумаги, который держал в руке, и прочел:

— Г.Р.У.

— Едем в Антверпен, — заключил Дронго. — К сожалению, яоказался прав.

Они убирают всех, кто имеет хоть какое-то отношение кТруфилову. Надо торопиться. Господин комиссар, вы не знаете, где можноарендовать вертолет или самолет?

— Это так срочно? — спросил комиссар.

— Боюсь, что да. Если я прав, то вся эта компания выехалаименно в Антверпен. И очень боюсь, что мы можем снова опоздать.

Он смотрит на меня, и я гадаю: кто из нас больше удивлен? Онили я?

Даже понимая, что в Кребберса и в Марселя стрелялпрофессионал, даже сознавая, что со мной не послали бы дилетанта, дажевычислив, кто именно мог отправиться третьим наблюдателем, — я все же не ожидалего здесь встретить. Именно он предложил мне работать на полковникаКочиевского. Именно он был терпеливым охотником в горах, где обучал молодыхпограничников. И он — вместе со мной — брал все призы на соревнованиях по стрельбе.Майор-пограничник Виктор Кузьмин, мой бывший товарищ, а ныне профессиональныйубийца.

— Здорово ты меня вычислил, — улыбается Виктор, улыбаетсятак, словно мы встретились с ним в парке Горького. — Молодец. Я, признаться,даже не ожидал, что ты так быстро здесь появишься.

Он убрал телефон в карман — и это было сейчас самое главное.Чемоданчик же по-прежнему держал в левой руке.

— Зачем ты его? — спрашиваю я, все еще ошеломленный нашейвстречей.

— Как это зачем? — удивляется Виктор. — Он ведь мог тебяубить. Я прекрасно видел, как он тебе угрожал. Или ты хотел, чтобы он разрядилсвой пистолет в тебя? Ну, знаешь, нельзя быть таким неблагодарным. Я толькочто, можно сказать, спас тебе жизнь, а ты выбегаешь из кустов, наставив на меняпистолет.