— До свидания, — Лукин пожал ему руку, — я буду вам звонить.

Группа отъезжающих села в автомобиль. Вестерген попрощалсясо своим бельгийским коллегой, пожал руку Дронго.

— Меня трудно удивить, — признался на прощание флегматичныйголландец, доставая трубку, — но вам, похоже, это удалось. Удачи вам, мистерДронго.

Кажется, под этим именем вас знают в Европе.

— Спасибо, — Дронго попрощался с комиссаром и подошел коставшемуся у обгоревшей машины Верье.

— Решил остаться с вами, — сказал он по-английски, —надеюсь, вы не будете возражать, господин комиссар?

— Как вам угодно, — сухо заметил тот, — у нас и так хватаетсвоих проблем, а теперь еще проблемы с этими бандитами. Вы предполагали нечтоподобное, когда просили нас взять под наблюдение офис компании мистераРжевкина?

— Предполагали, — .признался Дронго, — но мы все времяопаздываем.

— Очевидно, работает специальная группа террористов, —задумчиво сказал Верье, — их перебросили в Европу.

— Боюсь, что это не обычные террористы, — горько заметилДронго, — судя по всему, они ищут бывшего сотрудника военной разведки. А тот,кто возглавляет поиски, — бывший сотрудник разведки КГБ. Это не обычные бандитыи не обычные террористы.

— Понятно, — прошептал Верье, — я примерно так и полагал.Взгляните, какой профессионал работал здесь. Взрыв строго направленногодействия. У несчастного мистера Ржевкина не было ни одного шанса выжить.

— Да, — кивнул Дронго, подходя к обгоревшей машине, — они,очевидно, установили взрывное устройство, подключив его к системе зажигания.

— Эксперты разберутся, — вздохнул комиссар, — надеюсь, тагруппа убралась из Бельгии…

На полуслове комиссара прервал один из сотрудников,подбежавших к нему.

Комиссар выслушал своего помощника и ошеломленно посмотрелна Дронго. В его глазах мелькнуло нечто похожее на страх.

— Только что сообщили из Схетона, — сказал комиссар Верье, —там найдены трупы двоих убитых мужчин. Их мучили перед смертью. В эту квартирушел страховой агент; он и услышал крики несчастных. Негодяи поняли, что иммогут помешать, убили обоих и скрылись. Я еду в Схетон. Кажется, мы опятьопоздали…

Вы поедете со мной? — спросил комиссар Дронго.

— Да, — ответил тот. — По-моему, число загадочных убийств запоследние дни катастрофически растет… Чья рука направляет их?

Галина Сиренко приехала в Ясенево, в штаб-квартиру службывнешней разведки, в половине двенадцатого утра. Два часа ее знакомили с личнымделом бывшего подполковника ПГУ КГБ СССР Эдгара Вейдеманиса. Все, что можнобыло показать, включая материалы о событиях десятилетней давности, ей показали.Она тщательно делала выписки, понимая, как важны все детали для Дронго,ожидавшего ее материалов в Голландии и Бельгии. Затем ее принял генерал СВР,один из бывших сослуживцев Вейдеманиса. Серый элегантный костюм и яркийгалстук, завязанный двойным американским узлом, придавали генералу некийштатский шарм.

— Вы собираете материалы на Вейдеманиса? — спросил он.

— Я ознакомилась с выдержками из дела, которое мне любезнопоказали ваши сотрудники, — подтвердила Галина.

— Мы не можем дать вам его личное дело, — объяснил генерал,— некоторые операции, в которых он принимал участие, до сих пор засекречены. Выдолжны нас понять.

— Понимаю, — кивнула Сиренко, — но данные, которые мне дали,имелись и в ФСБ. Там нет почти ничего нового.

— Разумеется, — согласился генерал, — там и не может бытьничего нового. Он ведь ушел из разведки сразу после событий девяносто первогогода.

Мотивы ухода можно понять, он был тогда гражданином Латвии,а в республике в это время разыгрался националистический шабаш.

— Вы знали его лично?

— Немного знал. Мы с ним работали вместе в одной африканскойстране. Он был человек дисциплинированный, пунктуальный и обязательный. Но внем чувствовался какой-то надрыв. И эти нелады в семье. Они с супругой жили неочень дружно, и об этом знали все сотрудники посольства. В маленькой колониитрудно скрывать такие вещи. Я слышал, что потом они развелись. И еще онпроизводил впечатление человека, занимающегося то ли нелюбимым, то ли не своимделом. Тут тоже было внутреннее напряжение. Мне это непонятно. Отец у него тожеработал в разведке… В общем-то, по большому счету, жизнь у Вейдеманиса несложилась. В девяносто четвертом он переехал в Москву.

— У вас были какие-то контакты в это время? — спросилаГалина. — Ваше ведомство не пыталось его снова использовать?

— Нет, — улыбнулся генерал, — это в милиции используютлюдей, которые работали раньше осведомителями. Я знаю случаи, когда человекаотправляли в колонию и там снова требовали продолжения работы. Думаю, и вызнаете массу подобных случаев. У нас несколько другая специфика. Он три года небыл с нами связан, три года жил в другом государстве, настроенном к нам неочень дружески.

Мы не можем использовать такого человека, даже с учетомтого, что он был подполковником, нашим бывшим коллегой.

— Понятно, — подвела неутешительный итог Сиренко, — янадеялась, что у вас будет больше информации.

— Честно говоря, нам довелось еще раз заниматься ЭдгаромВейдеманисом, — сказал генерал, — когда он получал российское гражданство. Мыпровели негласную проверку — все же он бывший разведчик и профессионалдостаточно высокого класса. Все оказалось чисто. Если, конечно, не считать еготяжелой болезни.

— Что? — сразу же вскинулась Галина. — А чем он болен?

— А вы разве не знаете? — удивился генерал. — Вы можетеполучить все медицинские показания в Онкологическом центре. Собственно, поэтомумы тогда и не стали больше его разрабатывать. Ему предлагали обратиться вассоциацию бывших сотрудников КГБ и МВД, которая помогает всем нуждающимся иинвалидам. Но он отказался. И я его понимаю, он гордый человек. И таким былвсегда. В Африке, когда он узнал, что один актеришка решил развлечься с егоженой, он так накостылял тому в туалете, что дамский угодник надолго запомнилего науку.

— Мне этот мужик нравится, — подвела итог разговора Галина.— Спасибо за информацию, господин генерал.

Генерал встал, протягивая руку.

— Рад, если помог. Только у нас в разведке не любят этогослова — «господин»… Успехов вам.

Из Ясенева Галина отправилась сначала в прокуратуру, а затемв Онкологический центр на Каширском шоссе. По словам врачей, наблюдавшихВейдеманиса, его болезнь была изрядно запущена. Помочь могла только операция,если он на нее решится. Но и от химиотерапии пациент отказался, после десятогоапреля не приезжал в больницу.