Гордон продолжил со всей убедительностью, на которую был способен:

– Если вы откажетесь, я больше не смогу для вас что-либо сделать, ничего!

– Стивен, остановите свою песню. Я только что вам сказала, что вместо запрограммированного геноцида есть иной выход, и я останусь здесь взаперти до тех пор, пока Совет Безопасности не обсудит это решение. Вы хотите меня выслушать или нет?

– У нас только две минуты. Если это снова ваша идея обучить эректусов, то она ни к чему…

– Речь не об этом. Побыв рядом с ними, я поняла, по крайней мере, одну вещь. Они никогда не будут счастливы, контактируя с нами. Они слишком дикие.

– Рад, что к вам возвращается здравый смысл…

– Гордон, прекратите. Мне действительно необходимо, чтобы вы выслушали меня хотя бы минуту, не перебивая, договорились?

Анна долго обдумывала свои слова. Антонетти не воспринял ее всерьез, но Стивену она доверяла. Палеонтолог видела его в деле в ООН. Он был ее последним шансом.

– Мы должны создать охраняемые природные территории. Огромные пространства, где эректусы будут свободно жить вдали от людей.

На другом конце линии Стивен чуть не поперхнулся:

– Природные заповедники? Это все, что вы придумали? Вы хотите создать очаги инфекции размером с маленькую страну? Когда желают погасить огонь, раздувают угли, неужели?

– Да, действительно, идея об изоляции вируса в природе может показаться безумием. Но вы допускаете одну ошибку.

– Анна, некогда играть в догадки…

– Стивен, эректусы стерильны.

– Что вы сказали?

– Вы прекрасно меня слышите. Эректусы, как и все животные и растения, поверженные вирусом, стерильны. Я в этом уверена. Инфицированный организм теряет способность воспроизводиться. Именно по этой причине найденные останки регрессивных видов немногочисленны: у них просто не было потомства! В противном случае их можно было бы обнаружить в более недавних пластах, содержащих ископаемые останки. Только что родившиеся динозавры были обречены на исчезновение. Они могли передавать свое наследие только при жизни. Поэтому ранее существующие эпидемии затухли сами по себе только потому, что тогда еще не существовало таких переносчиков инфекций, как самолеты или корабли!

Стивен нашел время, чтобы сначала предупредить Маргарет Кристи, а затем позвонил Линн Виснар, чтобы с ней поделиться потрясающим предположением палеонтолога. Биолог посчитала эту теорию фантастической, хотя и необоснованной. На самом деле отсутствие потомства можно было бы объяснить и другими причинами, например климатической катастрофой или землетрясением. Однако Линн признала, что такие события не могли совпасть с каждым случаем, когда возникал регрессивный период. Чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу, она безотлагательно принялась выполнять тесты на доисторических крысах.

В это время Марк Антонетти по-прежнему был настроен на штурм музея. Он объяснял свои суровые методы тем, что беглецы лишили жизни многих людей. Поэтому боевики, участвующие в операции, не должны были подвергнуться никакому риску. Военным термином это означало: стрелять в эректусов на поражение. Но Антонетти подчинялся приказам и закусил удила, ожидая, когда дадут добро на атаку.

Менее чем через час после звонка Линн Виснар, пока Стивен раздумывал, как изменить ход вещей, ему позвонила Маргарет Кристи. Она была в явном восторге, и впервые с того времени, когда вспыхнула эпидемия, его начальница была в чудесном настроении:

– Мой дорогой друг, не падайте в обморок, но Андрей Акулов готов пересмотреть свою позицию, если ему быстро предоставят доказательства стерильности доисторических! Думаю, что на этот раз мы победили! Гипотеза вашей протеже абсолютно меняет расклад! Я не смогу уснуть, пока не дождусь новостей от Линн…

Резкая смена мнения Акулова вовсе не удивила Стивена, его сердце не запрыгало от радости, он не стал размышлять о будущем, а лишь ответил уставшим голосом:

– Это чудесно, Маргарет. Но касательно того, что происходит в Париже, то новости не такие хорошие. Я пытался убедить Антонетти использовать ружья, стреляющие инъекциями, но он ничего не хочет слышать.

– А как же ваша старая дружба?

– Увы, она уже давно превратилась в окаменелость! Но шутки отставим в сторону, я волнуюсь за Анну. Не хотелось бы, чтобы она попала под пулю.

– Когда планируют штурм?

– Примерно через два часа.

– Если мы получим доказательства, что эректусы стерильны, Антонетти изменит мнение, как вы думаете?

– Возможно…

– Тогда будем молиться, чтобы Линн как можно скорее нам позвонила.

Не услышав ответ, она тихо добавила:

– Стивен, могу ли я для вас что-нибудь сделать? Знаю, что очень много от вас требовала, но, поверьте, я понимаю, чего вам это стоило.

– Спасибо, Маргарет. Думаю, мне просто нужно услышать дочь…

– Понятно. Если вам еще что-либо понадобится…

У Стивена было лишь одно желание: сбежать, вернуться в Женеву и забыть о том, на что способны люди, но он понимал, что должен был вернуться к бою. Ради Анны. Прежде всего потому, что он ошибся, слишком быстро осудив эректусов. Ведь она оказалась права. Нельзя было обращаться с этими существами как с животными-вредителями.

Прошло три часа с начала штурма. События, которые произошли, были не из приятных. Когда отряд проник внутрь здания, двух солдат укусили. Никто не понимал, как это произошло. Антонетти, вопреки всеобщему протесту, решил присоединиться к боевикам. Группа захвата произвела два обхода, но безрезультатно. Военные спрятались в техническом помещении недалеко от охранного пункта. Час тому произошло последнее наступление. С тех пор установилось радиомолчание.

На полной скорости к решетчатым воротам музея подъехали военные грузовики с подкреплением. Это военные попросили подмогу. В штабном подразделении только и говорили об «устранении проблемы». В конечном итоге инициатива Антонетти лишь усугубила ситуацию. Потерять во время штурма солдат было еще хоть как-то логично, но угроза жизни такой высокопоставленной личности, как Антонетти, очень беспокоила военных. Стивену все-таки удалось добиться разрешения наблюдать за проведением штурма под музеем. В переполненном помещении штаба командования ощущалось напряжение. Каждую минуту солдат пытался возобновить радиоконтакт, но тщетно. С того момента, когда отключили электричество, экраны, передававшие все, что происходило внутри музея, были черными. Десяток человек с угрюмыми лицами столпились вокруг карты. Вдруг у Стивена появилось предчувствие катастрофы. Он вдруг осознал ужас ситуации: похоже, никто не знал, что именно происходит в музее.

Тревога его убивала:

– Господи, почему так долго?

– Тактика ночного нападения оказалась безуспешной. По всей вероятности, эректусы – никталопы.