– Никак господин Ройдон?

Человек, порывисто вставший со стула, был темноволосым, с легкой проседью. Бородка клинышком делала его лицо еще более вытянутым. В одной руке он держал дощечку, в другой – маленькую кисточку.

– Хиллиард! – радостно воскликнул Мэтью. – Что привело вас сюда?

– Заказ леди Пемброк, – ответил человек, помахав палитрой. – Я должен закончить эту миниатюру. Графиня желает преподнести ее в качестве новогоднего подарка.

Светло-карие глаза художника изучающе глядели на меня.

– Я и запамятовал, что вы еще не познакомились с моей женой. Диана, позволь тебе представить портретиста Николаса Хиллиарда.

– Рада знакомству с вами, – сказала я, делая реверанс.

В конце XVI века население Лондона превышало сто тысяч человек. И откуда Мэтью знал всех, кого затем историки будут называть знаменитостями Елизаветинской эпохи?

– Я видела ваше творчество и восхищена им.

– Диана видела портрет сэра Уолтера, который вы написали мне в прошлом году, – поспешил объяснить Мэтью, сгладив мое излишне восторженное приветствие.

– Согласен, это одна из лучших ваших работ, – подхватил Генри, заглядывая художнику через плечо. – Но портрет, который вы заканчиваете, явно ее превзойдет. На вашей миниатюре, Хиллиард, Мэри как живая. Вам потрясающе удалось запечатлеть ее пристальный взгляд.

Слуга подал вино. Генри, Мэтью и Хиллиард беседовали вполголоса. Предоставленная самой себе, я стала разглядывать страусиное яйцо, оправленное в золото, и морскую раковину на серебряной подставке. Рядом, на том же столе, лежали драгоценные математические инструменты, которые я даже не осмелилась взять в руки.

– Мэтт! – Графиня Пемброк остановилась в дверях.

Служанка торопливо протянула ей платок, которым графиня столь же торопливо вытерла перепачканные чернилами пальцы. Меня удивило, почему она так беспокоится о пальцах, когда ее платье сизого цвета было не только усеяно кляксами, но и прожжено в нескольких местах. Впрочем, я поторопилась с выводами. Графиня сбросила это простое одеяние, под которым оказался куда более элегантный наряд из бархата и тафты сочного лилового цвета. Когда она передавала служанке подобие лабораторного халата, я уловила отчетливый запах пороха. Графиня откинула за правое ухо тугой локон светлых волос. Она была высокой и гибкой, с кожей кремового цвета и глубоко посаженными карими глазами.

– Мой дорогой друг, – сказала она, радостно протягивая к Мэтью руки. – Я столько лет тебя не видела. С самых похорон моего брата Филипа.

– Здравствуй, Мэри. – Мэтью наклонился к ее руке. – Ты замечательно выглядишь.

– Ты же знаешь, я не в ладах с Лондоном. Но у нас сложилась традиция: приезжать на очередную годовщину восшествия королевы на престол. Я решила задержаться. Филип много сил отдал псалмам. Я продолжаю его труд. Есть и еще кое-какие занятия, которым я не придаю особого значения. И есть минуты утешения, когда встречаешься со старыми друзьями.

Мэри говорила с оттенком аристократической небрежности, но голос выдавал острый ум этой женщины.

– Вы и впрямь цветете, – сказал Генри, добавляя свою порцию комплиментов.

Чувствовалось, он симпатизировал графине.

Карие глаза Мэри остановились на мне.

– А это кто?

– Я так обрадовался встрече с тобой, что позабыл всякий этикет. Позволь представить мою жену Диану. Мы недавно поженились.

– Здравствуйте, миледи, – произнесла я, снова делая реверанс.

Туфли Мэри были расшиты золотой и серебряной нитью. Похоже, там уместился целый рай со змеями, яблоками и насекомыми. Должно быть, такие туфельки стоили целое состояние.

– Здравствуйте, госпожа Ройдон, – ответила она, с любопытством разглядывая меня. – А теперь, когда все церемонии соблюдены, давайте называть друг друга просто Мэри и Диана. Генри рассказывал, что вы знаток алхимии.

– Миледи, я всего лишь изучаю алхимию, не более того, – поправила я нашего друга. – Лорд Нортумберленд слишком щедр.

– А ты чересчур скромна, – сказал Мэтью, беря меня за руку. – Можешь мне верить, Мэри, моя жена весьма сведуща в алхимии. Но Диана впервые в Лондоне. Хэл подумал, что, быть может, ты поможешь ей освоиться в городе.

– С удовольствием, – согласилась графиня Пемброк. – Давайте сядем у окна. Мастеру Хиллиарду для работы нужен яркий свет. Пока он заканчивает мой портрет, Мэтью расскажет все последние новости. Диана, ваш муж знает почти все, что происходит в королевстве, и понимает суть событий. А я месяцами не вылезаю из нашего дома в Уилтшире.

Когда мы уселись, слуга принес засахаренные фрукты.

Генри с восторгом мальчишки запустил пальцы в блюдо с желтыми, зелеными и оранжевыми ломтиками.

– Фрукты в сахаре. Вы готовите их так, как никто другой.

– Я обязательно поделюсь секретом приготовления с Дианой, – пообещала довольная Мэри. – Но как только Диана узнает рецепт, я лишусь общества Генри.

– Мэри, вы заходите слишком далеко, – запротестовал Генри, рот которого был набит апельсиновыми цукатами.

– А твой муж сейчас в Лондоне или поручения королевы удерживают его в Уэльсе? – спросил Мэтью.

– Граф Пемброк несколько дней назад покинул Милфорд-Хейвен, а когда вернется, то прежде всего отправится ко двору. Со мной здесь Уильям и Филип. В городе мы не задержимся. Поедем обратно в Рэмсбери. Воздух там намного здоровее.

На ее лице мелькнула печаль.

Слушая Мэри, я вспомнила статую Уильяма Герберта во дворе Бодлианской библиотеки. Я каждый день проходила мимо этой статуи, направляясь в читальный зал герцога Хамфри. Подумать только: Уильям Герберт – один из главных меценатов библиотеки – был малолетним сыном этой женщины.

– Какого возраста ваши дети? – спросила я, надеясь, что мой вопрос не относится к категории слишком личных.

Лицо графини просветлело.

– Уильяму десять, а Филипу всего шесть. Моей дочери Анне семь, но она прохворала весь ноябрь, и муж решил, что ей лучше остаться в Уилтоне.

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросил Мэтью.

Лицо графини тут же сделалось мрачным.

– Любая болезнь, которая поражает моих детей, серьезна, – тихо сказала она.

– Мэри, прости меня. Я сказал, не подумав. Я лишь хотел предложить доступную мне помощь.

В голосе моего мужа появилось сожаление. Разговор касался их общего прошлого, о котором я не знала.

– Мэтью, я хорошо помню, как ты уберегал от напастей моих близких, причем неоднократно. В случае необходимости я снова обращусь к тебе. Но у Анны обыкновенная детская простуда. Врачи уверяют меня, что она скоро выздоровеет. – Мэри повернулась ко мне. – А у вас, Диана, есть дети?

– Пока нет.