Под ногами хрустели замерзшие травинки; я помахала миссис Хаггерти в окно ее кухни, уверенная, что она наблюдает за мной.

Я больше не возражала так сильно против ее любопытства.

Крышка почтового ящика скрипнула, когда я вытащила небольшую стопку конвертов. Я бездумно перебирала письма на ходу, шагая по лужайке в направлении крыльца. Счет за электричество, за воду, интернет и телефон, как обычно… Я задержалась на толстом конверте от адвоката Стивена – вероятно, он прислал новое соглашение о совместной опеке, предложенное им на этой неделе.

Когда я перешла к следующему письму, мои ноги подкосились. На тонком конверте не было почтового штампа. Не было обратного адреса. Только мое имя, написанное жирными буквами на лицевой стороне.

Я осмотрела улицу. Ни слева, ни справа на тротуаре не было незнакомых машин. На лужайке тоже никого не было. Офицера Родди отозвали несколько дней назад, как только Феликс был взят под стражу; я оглянулась на окно миссис Хаггерти, гадая, видела ли она, кто доставил это письмо.

Когда я положила счета на приставной столик и захлопнула за собой дверь, я почувствовала, как тепло в доме. Из кухни доносились густые запахи запекающегося сыра и макаронного соуса. Я вскрыла конверт, медленно развернув сложенный лист.

ПАНЕРА. ЗАВТРА В 10 УТРА.

– Что это? – Ника заглянула мне через плечо.

Я рассерженно посмотрела на нее.

– Ты напугала меня до полусмерти.

– И что ты такая нервная? – Ника изучила записку. – Думаешь, это Патрисия Миклер?

– А кто еще? – Я двинулась на кухню, разорвала записку и засунула клочки в утилизатор.

– Ты не пойдешь?

– Нет. Все кончено. Я буду вполне счастлива, если больше никогда не увижу Патрисию Миклер.

То же касалось и Ирины Боровковой.

Она звонила несколько раз в последние дни, я игнорировала ее звонки. Мне больше не нужны были ее деньги. Как бы это ни выглядело с ее стороны, не я убила ее мужа, так что у меня не было причин принимать от нее плату. Насколько я понимала, наш договор закончился. Я собиралась оставить позади эту катастрофическую главу моей жизни.

Я открыла духовку и с облегчением увидела, что моя лазанья булькает, а лапша по краям приобрела золотисто-коричневый цвет. Вероника потянулась ко мне, чтобы поднять фольгу, но я отодвинула ее руку.

– Моя очередь готовить. У тебя праздник. – Я закрыла духовку и достала два бокала для вина. Ника сдала свои экзамены по бухгалтерскому учету, и сегодня мы вчетвером отмечали это событие.

Ника ворчала, накрывая на стол.

– На твоем месте я бы сказала кое-что этой женщине.

– Кому? Патрисии?

О, мне было что сказать. Хватило бы на несколько часов – и о ее внезапном исчезновении, и о том, что ее парень устроил в моем гараже. Я включила кран и щелкнула выключателем на утилизаторе, чтобы последнее воспоминание о Патрисии Миклер и ее ненормальном муже унеслось прочь по трубам, пока я мыла кастрюли и сковородки, на которых приготовила ужин.

В дверь позвонили. Прошло всего несколько дней с тех пор, как полиция откопала тело Харриса, и мы с Никой все еще немного задерживали дыхание. Я выключила утилизатор. Мы посмотрели друг на друга.

– Ты ждешь кого-нибудь? – спросила Вероника.

Я покачала головой.

– Наверное, это Стивен пришел поговорить о новом соглашении об опеке. Оно пришло по почте сегодня.

Ника подкралась к двери. Замок щелкнул, и дверь распахнулась, впуская поток холодного воздуха.

– Привет, Вероника. Финли дома? – Мой позвоночник напрягся, когда я узнала низкий голос.

– Детектив Энтони, – сказала Ника достаточно громко, чтобы я услышала. – Мы вас не ждали.

Сегодня я разговаривала с Джорджией, и она не упоминала ни о каких новых поворотах дела в текущем расследовании. Насколько я поняла, допросы прошли успешно. Феликс заявил, что он невиновен по всем пунктам, так что смерть Харриса совсем не выделялась на фоне других. Мы с Ником не разговаривали с того дня, когда он увидел пресс-релиз книги. Так какая у него была причина приехать ко мне?

В прихожей повисла неловкая пауза, я замерла на кухне.

– Могу я войти?

– Да, конечно, извини, – буркнула Вероника.

Взяв себя в руки, я вышла из кухни. Ник с мрачным выражением лица стоял у порога и держал что-то за спиной. Увидев меня, он насупил темные брови. Я надеялась, что это был не ордер на арест.

– Привет, Финли.

– Привет, – ответила я, не сводя глаз с его спрятанной руки.

– Зачем он пришел? – спросила Делия, выглядывая с лестницы в розовом атласном костюме принцессы, который она носила всю последнюю неделю.

В напряженной тишине мы с Вероникой смотрели на Ника, ожидая ответа. Его подбородок был свежевыбрит, темные волны волос аккуратно зачесаны назад. Он был одет в свои фирменные черные джинсы и водолазку защитного цвета, а сквозь открытые лацканы кожаной куртки я могла разглядеть пистолет в кобуре. Я не могла бы сказать, одет ли он для работы или для свидания и есть ли для него вообще какая-то разница между первым и вторым.

– Я просто пришел навестить твою маму, – сказал он.

– О. – Она поправила пластмассовую диадему, немного наморщилась, на лице возникло выражение смущенной невинности. – Папа говорит, что ты козел.

Вероника закашлялась, прикрыв рот ладонью. Затем плотно сжала красные губы.

– Делия Мари! – Я твердо указала пальцем на ее комнату. Фыркнув, она взбежала по лестнице. Ник принял удар с самодовольной улыбкой, поморщившись, как будто это все же немного задело его.

– Прости, – сказала я.

– Не стоит. Ее отец, наверное, прав.

Он прочистил горло, глядя в пол.

– Я… мне нужно проверить, как там дети, – сказала Вероника, исчезая наверху.

Ник молчал мучительно долго.

– Все в порядке? – спросила я. Мой взгляд выразительно скользнул к руке за его спиной. Если он собирался вручить ордер, не было смысла оттягивать этот момент.

– О, чуть не забыл. – Каждый мой нерв затрепетал от облегчения, когда он достал из-за спины бутылку шампанского. – Я так и не поздравил тебя. С книгой.

Чувство вины грызло меня, когда я взяла бутылку.

– Я тоже должна тебя поздравить. Джорджия сказала, тебя повысили.

– Это так, – сказал он, почесывая затылок. – Но я раскрыл дело не в одиночку. – Он поднял глаза. Я изучала бутылку, чувствуя, как потеплели мои щеки. Это была недешевая марка. Он выбрал самое лучшее.

– Тебе не обязательно было это делать.

– Нет, обязательно. – Он потер пустую руку, как будто не знал, что с ней делать теперь, когда она не занята бутылкой. – Прости за то, что я наговорил. Просто меня… застигла врасплох эта статья. И ты была права. Во всем. Ты не виновата. Это я втянул тебя в это дело.