Именно туда, в ее бывшую резиденцию, и направился Бычье Сердцена следующее утро — с больной от ночных кошмаров головой. Главным героемкошмаров (вернее — одного кошмара) выступил Лу Мартин. Ипостаси проклятогопедриликана в сиверсовской ночной страшилке просто поражали воображение своимколичеством: за самое короткое время Лу Мартин успел побыть Ликой Куницыной,полковником Соловейчиком, полузабытой и знатно оприходованной Сиверсом понятойиз чуланчика, старинным приятелем Гурием и даже ангелом на шпиле Петропавловки.Все эти вполне невинные персонажи, стоило только Сиверсу приблизиться к ним,перевоплощались в Лу Мартина и начинали приставать к майору с непристойнымипредложениями. Впрочем, предложение в кошмаре Бычьего Сердца было только одно:«Нашли Неплоха? Давайте поищем вместе…»

И замотанный Лу Мартином майор в конце концов не выдержал ипроснулся.

«Хрен тебе, — мрачно изрыгнул Бычье Сердце, поднимаясьс кровати. — С тобой только вшей на лобке искать, мудило!»

Будильник на прикроватной тумбочке майора показывал половинупятого, но спать больше не хотелось. Прокантовавшись до восьми и выдув семьчашек сомнительного растворимого кофе, Сивере отправился на Крестовский.

Здание, на которое указывали реквизиты «Солинга», былонадежно спрятано в глубине огороженного высоким забором двора и представлялособой почти точную копию фасада Новой Голландии: жуткая помесь продуктовогосклада, конюшен и оружейного арсенала. Подступы к арсеналу охраняли двашелудивых пса, которые встретили появление майора хриплым лаем. Цыкнув назарвавшихся дворняг. Сивере прошел к зданию, снабженному небольшимизарешеченными бойницами и железной дверью. Справа от двери белела кнопказвонка, а чуть выше расположилось несколько ничего не значащих вывесок:«ИНТЕР-КОМПЬЮТЕР: МОНИТОРЫ, ПРИНТЕРЫ И КОМПЛЕКТУЮЩИЕ», «ООО ЮПИТЕР», «ДОМОВОЙ:товары для дома и сада». Судя по всему, это были склады вышеозначенных фирм,ничего другого, глядя на неприступную, как старая дева, дверь, Бычье Сердцепредположить не мог. Как не мог предположить, что прямо под «Юпитером» егобудет ожидать скромная, но полная скрытого достоинства могильная плита:«СОЛИНГ» — все для ваших яхт, катеров и дайвинга. Оборудование иэкипировка".

Ободренный таким неожиданным поворотом дела, Бычье Сердцекашлянул в кулак и решительно нажал на кнопку звонка. Дверь отозвалась несразу: поначалу в ней оживился крошечный глазок, а потом — из-за железа —раздался чей-то недовольный голос:

— Кого еще там черти несут?

— Милицию, — гаркнул майор и для пущейубедительности сунул в глазок свое удостоверение.

Удостоверение, как и следовало ожидать, произвело магическоедействие на человека по ту сторону двери: загремели замки и щеколда, и черезпару секунд дверь распахнулась. И на пороге предстал щуплый мужичонка летпятидесяти с гаком. На мужичонке оказался продвинутый комбинезон «Katti Sark» cэмблемой яхты на груди, почему-то подпоясанный шерстяным платком. И платокпоменьше, болтавшийся на кадыкастой, заросшей седой щетиной шее.

— Майор Сивере, уголовный розыск, — гаркнулСивере, не давая мужичонке опомниться. — А вы кто?

— Лопата, — пробормотал мужичонка, сделав круглыеглаза.

— Какая такая лопата? Где?

— Лопата Семен Игнатьевич, — терпеливо пояснилмужичонка. — Сторож местный. А что случилось-то?

— Что случилось?.,.

Бычье Сердце со всей дури ткнул пальцем в вывеску «Солинга»и перевел взгляд на сторожа Лопату.

— Вот что меня интересует. «Солинг».

Лопата, проследив за пальцем Бычьего Сердца, пожевалбледными губами и наконец изрек почти философскую фразу:

— Ну-у.., вы даете! Вспомнила бабка, как девкой была!..

— А что такое?

— Дык нету уж давно «Солинга» этого самого. Ни болта отних не осталось, ни гаечки, а все туда же.., идут и идут… Прям наказаниекакое-то!..

— Куда идут? Кто идет?

Бычье Сердце сделал шаг вперед, а сторож, сразу оказавшийсяв опасной близости от милицейской туши, откровенно струхнул:

— Дык это ж я так… Уже никто никуда не идет… Толькопервое время все наведывались, интересовались, а теперь… Давно затишье…

— Затишье?

— Угу.., как на кладбище в будний день…

— И давно вы здесь.., сторожите?

— Давненько.., а что?

— И «Солинг», стало быть, помните?

Продолжая напирать на Лопату, Бычье Сердце загнал егововнутрь здания. Внутренности псевдоконюшни оказались именно такими, какими ипредполагал увидеть их майор: длинный, тускло освещенный аварийными лампочкамикоридор, идущий по обе стороны довольно широкой, пологой лестницы. Лестницавела на второй этаж, а прямо под ней располагалась небольшая каморка: очевидно,это и был блокпост сторожа Лопаты.

— Здесь обитаете, отец? — поинтересовался БычьеСердце.

— Здесь, здесь… Не хоромы, конечно, — почему-тозарделся Лопата.

— Может, там и поговорим?

— Поговорим… Отчего бы не поговорить… Только, если вы«Солингом» интересуетесь, сразу скажу: тут вам и господь бог не поможет… Какразорились они, — а это, считай, больше года назад было, — такоборудование все повывозили, и причиндалы всякие…

— И долго вывозили?

— Ну.., в один день управились…

— И это все на ваших глазах происходило?..

Финальную часть реплики Бычье Сердце произнес уже впросторной, как филиал платяного шкафа, каморке сторожа. Каморка, нерассчитанная на габариты майора, стала еще меньше; странно, как в ней вообщепомещались маленький столик, пластмассовый стул, перекочевавший сюда прямикомиз летнего кафе, узкий топчан и радиоточка. Почетное место на столике занималикипятильник, чашка с отбитой ручкой, сахарница и пухлый том в глянцевомпереплете: «Энциклопедия промышленного шпионажа». Мимоходом подивившисьбуколическим книжным пристрастиям Лопаты, Бычье Сердце рухнул на топчан,который тотчас же угрожающе под ним закачался.

— На глазах?..

Лопата устроился на стуле против Бычьего Сердца и с тоскойвзглянул на готовое рухнуть под тяжестью опера ложе.

— Ну да.

— Почему — на глазах? Зачем — на глазах? Я ведьсторож-то ночной: вахту сдал — вахту принял… С ночи ушел — все на местах было,к ночи пришел — через сутки то есть — как и не было ничего… Один склад ихразоренный и остался… Так-то… Говорю ж, ни болтика, ни гаечки…

— Ну да. Интересные книжки читаете, Семен Игнатьевич.

— Не моя это, — неожиданно и с харом принялся вдруготпираться сторож.

— А чья?

— Сменщика моего… Он с прошлой ночи забыл — вот илежит…