Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Куча кочанов орет «ура»
Падению спелых спин.
Покорность подозрительнее бунта,
Затишье будит рано.
В календаре засел последний день,
С восхода кажется с овчинку.
Не может дождаться смерти
Подписавший смерть других.
7
Однако все решает Иванов.
Английский Смит, умелец, —
По-русски Кузнецов — не то.
Сильней беспечный Иванов.
Великодушный пролетарий
В ответе был за бой посуды,
Но позабыл про стаканы́.
Наказанных простил посмертно.
Могучий сок его желудочный
Переварил без хилости пощады все
И произвел суровую действительность.
От результатов утомленный,
Он, пальцем угрожая, говорил:
Отсталости я указую путь —
Мои успехи вам услада.
Затем, обнявшись с Иванихой,
В полет уходит Иванов.
На черном фоне жуткой ночи
Сияет славный полетмейстер
И всех концертом восхищает,
Над вечностью возводит ногу
И, страх преодолев, летит.
Он в космосе без компаса
Вокруг земли скользит,
Как бесполезный бог Перун.
Он вырван силой человеков
И выброшен из камня недр,
Из веры в вес — в сон невесомости,
Из плена мифа — в миф иной.
Такие видит перспективы,
Что в радости сомненьем омрачен
Наш верхогляд — контакт ослаблен
С нижним тезкой, Ивановым.
Нужны другие Ивановы,
Чтобы разбавить соль земли.
8
Чем недоволен, Иванов?
Перед тобой, как карты,
Страна победы разложила,
И в них гудит твоя судьба.
Одни зубами вырваны,
Застыли истерически.
Другие просто Пирровы
И цифрами гремят.
В иных из них — гнет.
Небитая погибель беды бедней.
Там спрятан потаенно
Обиды гроб и труп.
Засим поминки будут,
Дебют победного обеда —
Бледней беды объедков.
Заправский бред дебила.
Бравый бард расправу славит,
Зашкапив жизнь, он жжет скрижали
И даже призраки прижал. Теперь
Взбесилось рыло революции,
Разверзлась пасть козла —
Оттуда блеет громкозлобовитель,
А ветер хитрый светел, треплет
Победных фраз отрепья.
9
Привет мой тем, кто бродит сам,
Кто не заврался в куче,
Кто в ней тоскливо не погряз —
Прописанный в норе.
Сосредоточенный на разрешенном,
Стерев патину, словно грязь,
Торопится болотисто и смачно
Заполнить задницей стандарт.
Привет бродягам, тем,
Кому вранье обуза. К ним
В рюкзак брехня забралась зря.
Уж лучше налегке, без груза,
Скользить полетно, как в шелку,
Вдыхая воздух невесомый —
То легких расширенье
И совести и мускулов игра,
Я — без вчера, без завтра, без потом,
Без «до тех пор, пока не прекратится» —
Скала «сейчас» у моря «никогда»,
Секунда, затонувшая в часах,
И часовой у входа в день;
В норе разбуженная птица,
Где свил себе я лже-гнездо.
10
Что есть человек
Перед державой всеморочной?
Как мышь перед горой,
Чуть больше, чем ничто.
И в том морока:
Мышь гору родила
(Гора мышей стала горой).
Мышь сократилась, стала сирой.
Гора — мышино серой,
Украшена вершиной, где главные мышаники
Знать не хотят возни мышиной,
Прикрылись управлением машины.
Мышкуют у кормушки выкормыши,
Окрыситься мешают шушере.
Гордо топорщатся их шкуры,
Воет на вершину свора,
И горит на воре корона-шапка-шлем,
Без огня, без дыма, с запашком,
Не гниль, не перегар — хуже —
Смердит концом бесконечным
Из бессмысленного рта.
Что спрашивать тогда
С других частей народных?
Пропахли мышью и ножом,
Тоскою тайных ожиданий.
Погружены в аквариум скуки,
В забаву клетки Я —
Отставшей буквы алфавита,
Составленной движеньем буквы А
Через раздавленное И.
И скользкий звук визжит,
Как выкрик в ледяной пустыне.
11
Пускай же светится планета
От скрытых в ней огней.
Уж если вспыхнет, будет ЭТО.
С другой горы видней.
810. Поэма велений
настоящий конец это начало
мы в гости отправились с целью
но она испарилась на месте
и место изменилось тоже
а приезд превратился в отъезд
беспокойный овеянный грустью
хозяева были как-то враждебны
а может то были слуги
похожие на генералов
и дорога предстала обрывом
10 в который лететь не хотелось
но падалось мягко и плавно
как будто взлетаешь ввысь
смотри не ударься о небо
как о твердый мраморный пол
их много уже разбилось
пожелавших на нем посидеть
и видом полюбоваться
на нем облака словно камни
мечтающие о траектории
20 я летел и по камню ползал
надеясь в цель не попасть
не военный я и не штатский
я господин поэтической складки
и глядят на меня с подозрением
генералы из воска во сне
я проснулся в огромной кровати
изучаю пупок потолка
через это срамное отверстие
мой дух ускользнет от меня
30 я увижу затылок рассвета
над горбатой спиною земли
в голове моей акварельной
проплывет география жизни
европы открывающей медленно
ворота в двухтысячный год
где свободное царство аквариуса
оккупирует горизонт
и несчетные сообщения
заслонят от людей небосвод
40 я сам превращусь в информацию
в малюсенький мнимый знак
приснившийся миру вещей
предметам забытого детства
что увидело небо по-своему
как лоскут простыня и саван
закрывавший чье-то лицо
измятое и огромное
изменчивой облачной маской
подмигнувшей вдруг понимающе
50 взмахом крыла орла
мы издали выглядим застывшими
на самом же деле в движении
на пути от ноздри к краю челюсти
а оттуда если получится
заберемся на пик кадык