– А теперь мы можем пойти и навестить бабушку? – Сиенна потянула мать за руку.

Хелен посмотрела на нее и улыбнулась.

– Мы вернемся через минуту, – сказала она остальным, и они с дочерью вышли в коридор.

Сиенна прыгала на одной ноге рядом с ней, пока Хелен следовала по указателям в палату Ванессы.

– Бабушка может опять назвать тебя Элис, милая. Сейчас она немного не в себе. Тебя это не смутит?

– Нет, – ответила Сиенна. – Если это сделает ее счастливой.

До сих пор Хелен не могла поверить, что дочь вернулась. Каждая секунда, проведенная вместе, казалась подарком. Она словно заново родилась. А ведь ее могла ожидать такая же жизнь, как у Ванессы, полная горя и боли. Было страшно думать об этом.

Наконец они добрались до палаты Ванессы и постучали в дверь.

– Войдите! – Голос Ванессы звучал слабо.

Хелен приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ванесса полусидела в постели, выглядела она гораздо хуже, чем ожидала Хелен. У нее торчали кислородные трубки из носа, а лицо было смертельно бледным. Хелен беспокоилась, что Сиенна расстроится, но дочь просто прыгнула на кровать как ни в чем не бывало.

– Бабушка! – воскликнула она, обнимая Ванессу за шею. Та медленно подняла руку и обняла внучку.

– Аккуратнее с гипсом, дорогая. – Ванесса откинулась на спину и посмотрела на девочку. – Я так скучала по тебе. Мы никак не могли тебя найти.

– Знаю. Я нечаянно заперлась в тайнике в Доме викария, но меня спасли. – Сиенна провела ладонью по бабушкиным волосам.

– Я так беспокоилась о тебе, Элис, моя дорогая. Мы не знали, где ты. – По щеке Ванессы скатилась слеза.

Сиенна улыбнулась матери и подмигнула. Она все прекрасно поняла.

– Теперь я в порядке, мамочка. Со мной все будет хорошо. Тебе больше не нужно беспокоиться обо мне. Я в безопасности.

Хелен отвернулась, чтобы дочь не видела, как она плачет. Сочувствие и мудрость маленькой девочки глубоко тронули ее.

Ванесса начинала дремать, вцепившись в руку Сиенны.

– А теперь спи, мамочка. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Элис. Я очень сильно тебя люблю.

Сдерживая слезы, Хелен смотрела, как Ванесса засыпает, затем протянула Сиенне руку. Девочка поцеловала свою любимую бабушку и спрыгнула с кровати.

Хелен взяла дочь за руку и притянула к себе, обняв так крепко, что ей казалось, она никогда не сможет отпустить ее. Они еще раз взглянули на спящую Ванессу и тихо вышли из палаты.

Январь 1946 года

Моя дорогая Белла!

Когда ты прочитаешь это, я наверняка буду признана виновной в непредумышленном убийстве, и мне грозит пожизненное заключение.

Но я поняла это сразу, как только меня обвинили в этом преступлении. Я не стремилась к тому, чтобы выступить в суде. Быть подвергнутой перекрестному допросу означало дать клятву, в которой я обещала бы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Несомненно, я была бы вынуждена отвечать на вопросы о женщинах, которым я всю свою жизнь помогала как повитуха. О женщинах, приходивших ко мне, чтобы рассказать о том, как мужья насиловали их через несколько дней после родов. О том, что они недостаточно сильны физически, чтобы родить еще одного ребенка. О девочках, слишком маленьких, чтобы рожать, изнасилованных своими братьями или отцами, умолявших меня не сообщать об их позоре. Незамужних девушках, кому я помогала, отдавая их детей женщинам, которые хотели ребенка, но не могли забеременеть.

Я обещала этим девушкам и женщинам, что сохраню их секреты, буду оберегать их ценой собственной жизни. Многие из них присутствовали на суде, сидели рядом со своими мужьями, которые избили или даже убили бы их, если бы я сказала правду.

Я глубоко сожалею о том, что это означает для тебя и Альфи. Я не могу занять свое место на трибуне и поведать людям, что я любила Эвелин Хилтон, что никогда не порезала бы женщину так, как это сделал доктор Дженкинс. Та ночь навсегда запечатлелась в моей памяти, как я ни старалась забыть ее. Он раскромсал тело Эвелин и лишил ребенка кислорода, а потом послал Салли за мной в Дом викария, сообразив, что натворил. Дженкинс оставил меня там, чтобы я смотрела, как мать и ребенок умирают, и приняла вину на себя.

Тот день был худшим в моей жизни. Это происходило в тот же день, когда Уилфред сообщил мне, что Илай убит, в день, когда ты потеряла любовь всей своей жизни, а Альфи – отца.

И это был мой последний день в качестве повитухи. Но я не боюсь. Я благодарна. Мне нравится то, на что я потратила свою жизнь. Быть твоей матерью и бабушкой Альфи – счастье для меня.

Не грусти, любовь моя. Ты – Джеймс. Мы не жертвы, мы свободны. Я спокойна, зная, что помогала создавать мир, которым мы сможем гордиться, и сдержала свое слово.

Я сказала этим женщинам, что унесу их секреты с собой в могилу.

И я сдержала обещание.

Я люблю тебя, моя дорогая, будь сильной, пока мы не встретимся снова.

Мама.

Обсуждать идеи с интересными, умными людьми, стараясь не заблудиться в дебрях профессиональной информации, – это лучшее, что есть в написании книг. Часто те, с кем я разговаривала, не догадывались, как сильно помогли мне, поэтому хочу выразить им свою благодарность здесь.

Огромное спасибо Вики Ньюман за ее бесконечное терпение и готовность делиться медицинскими знаниями, а также Саре Харрис и Алексис Стикленд за доступ к акушерским чатам.

Хочу выразить благодарность замечательной Мэрион Уайлиман за наши беседы о том, как менялось акушерство на протяжении десятилетий, и сотруднику исправительного учреждения Дэнни за то, что он поделился своим обширным опытом о тюремной системе. А также Анне Блоуфилд за ее помощь в моих поисках тюремного капеллана и за то, что направила меня к тюремному капеллану Филу Чаддеру, который оказал мне огромную помощь.

Огромное спасибо также Марите Бьянко, тщательно собравшей воедино мои вопросы, и Асии Ержеес, которая уделяла мне время и предоставляла столь необходимую женскую точку зрения на архитектурную тему. Спасибо Джереми Пендлбери (7BR chambers) и Валерии Свифт, они были чрезвычайно терпеливы, пытаясь помочь мне понять процессуальные правила в уголовном суде. Как и Сью Стейпли – кладезь знаний и контактов. Благодарю также богиню конного спорта Эмму Лукас за ее опыт.

Моя признательность замечательному редактору Шерис Хоббс, которая всегда извлекает лучшее из меня, и моему агенту Кейт Баркер. Дань благодарности моему любимому Стивену Ханнису за то, что он «вытаскивал» меня из холодных, безнадежных прорех в сюжете.

Спасибо моим девочкам, Грейс и Элеоноре, за их внимание, за то, что терпят меня, порой живущую в иных мирах, и дорогим друзьям – Ребекке Кутс, Клоде Хартли, Гарри де Бене, Сьюзен Линдфорс, Джессике Балкуилл, Хелен Таллис, Джессике Келли, Кейт Осбалдестон, Сью Керри, Клаудии Винченци и Софи Корниш, которые помогли мне пройти через изоляцию. Работа с детьми дома никому не давалась легко.