Можно, наверно, назвать миловидной, но не красавицей. Ее мачеха несомненно эффектнее. С другой стороны, у принцессы было то, чего мачеха оказалась лишена, — свежая, как трава на весеннем лугу, молодость.

А еще принцесса Бланко Комо-ля-Ньев не выглядела ни измученной, ни напуганной. Она выглядела так, как и полагается выглядеть десятилетней принцессе, смешливой и готовой вот-вот ухмыльнуться, непоправимо испортив придворный портрет. Не слушая, что говорит королева Лит, Гензель зачем-то изучал детское лицо и с каждой секундой все меньше верил, что принцесса могла сбежать из дворца.

Дети с такими лицами не сбегают из отцовских дворцов. Они катаются по дворцовому саду в собственной игрушечной карете, запряженной карликовыми, подаренными геномастерами лошадками. Они вышивают на бархате золотой иголкой и едят на обед мясо никогда не существовавших на свете животных, выращенное специально для них в серебряной пробирке. Без сомнения, несмотря на разногласия с мачехой, принцесса Комо-ля-Ньев жила самой простой и обычной жизнью, если такой можно считать жизнь во дворце. Жила до тех пор, пока какое-то чудовище не ворвалось в ее жизнь, умыкнув из-под охраны бдительной стражи, и не утащило в неизвестном направлении.

— Насмешка судьбы, в нынешней династии я занимаю лишь третье место. — Королева-мачеха красноречиво скривилась, разглядывая бесконечные вереницы породистых лиц. — И речь идет не о забеге скаковых лошадей, которые так любит мой супруг. Это отставание вечно и глубиной в пропасть. Проклятой девчонке досталось то, чего не купить ни за какие деньги, даже будучи королевой. Жалкие доли процента чистой крови. Ладно, довольно с вас.

Она щелкнула ногтем по поверхности зеркала, и то мгновенно потухло.

— Можете считать это женской завистью. Или ревностью. Признаться, мне все равно. Но принцесса Бланко должна умереть. Найдите ее. Отдайте яблоко. Принесите тело. После этого ваша судьба мне безразлична.

Несмотря на то что зеркало потухло, Гретель продолжала смотреть на его пустую поверхность. Ее собственные глаза были не сильно выразительнее.

— Мне кажется, есть и другая причина, — произнесла она негромко. — Мы, геноведьмы, плохо знаем человеческую душу и иногда с трудом в ней ориентируемся, но это определенно не зависть.

Королева Лит вздернула голову. Осанка у нее была действительно королевской, такой не даст ни одно генетическое изменение.

— Что вы имеете в виду, сударыня ведьма?

— Кровь, — рассеянно отозвалась Гретель. — Вы правы. Дело всегда в крови. Если принцесса Бланко каким-то образом найдется и вернется домой, может сложиться не самая удачная ситуация. Будучи отданной замуж за какую-нибудь особу с чистой, неразбавленной кровью, она принесет ребенка, почти не отличающегося по степени генетической скверны от его величества Тревирануса Первого. Ваш же с ним ребенок неизбежно окажется запятнан куда больше из-за вашей собственной мутации. Насколько я помню, в Лаленбурге, как и во многих королевствах, касательно наследования престола действует право крови. Корону наследует тот, кто ближе к чистой генетической линии. То есть это будут дети Бланко, а не ваши собственные. Падчерица обошла вас, а ее дети обойдут ваших на пути к трону. Насколько я понимаю человеческую природу, это может казаться вам крайне… неприятным.

Королева задумчиво сняла пальцем несколько крохотных пылинок с рамы какого-то святого. Несколько секунд она разглядывала эти пылинки, точно удивительные микроорганизмы в окуляр микроскопа.

— Умная ведьма, — сказала она то ли насмешливо, то ли одобрительно. — Глупые ведьмы, как правило, живут недолго. Да, я забочусь о будущем своего ребенка. Если у нас с Тревиранусом появится наследник, я не хочу, чтобы его лишило шансов на трон отродье Бланко, от кого бы она ни понесла. Ну давайте же. Скажите, до чего это омерзительно и страшно.

— Напротив. Это совершенно естественно с точки зрения геномагии, — безучастно ответила Гретель. — Забота о потомстве — один из самых древних и распространенных инстинктов живых существ, включая и человека. Инстинкты — истинное генетическое проклятие человечества, о будущем которого вы так печетесь. Именно они устремляют ваши силы не в том направлении, которое объективно более выгодно, а в том, которое отвечает вашим собственным представлениям, слепым и искаженным. Это глупо и нелогично. Но это не страшно и не омерзительно.

— Вы умная геноведьма, — усмехнулась королева. — Как знать, может, очень скоро вы станете еще и богатой геноведьмой. Контракт заключен.

— Мы с братом покинем город живыми, если откажемся от него?

Королева-мачеха улыбнулась. Она не выглядела угрожающе.

Просто хрупкая, хоть и властная женщина аристократической красоты. Что-то она напоминала Гензелю. Скорее всего, цветок. Один из цветков Железного леса, обманчивого, коварного и, безусловно, смертоносного. Все, что выросло под его болезненной тенью, несло на себе отпечаток вырождения и обмана. Все, чему Железный лес Дал жизнь, не выглядело тем, чем являлось на самом деле. Безобидный цветок мог таить в своем соке опаснейшие токсины, а в лепестках — бритвенно-острые зубы. Такой была и королева Лит. Внешне изящная и прекрасная, она скрывала в себе что-то, с чем Гензелю очень не хотелось сталкиваться. Что-то опасное, как яд королевской кобры.

— После всего, что вы услышали? Не разочаровывайте меня. Если вы откажетесь, через час слуги выловят ваши тела из замкового рва. Так что вы скажете? Контракт заключен?

— Да, ваше величество. Контракт заключен.

— Тогда желаю вам удачного пути. И жду с добрыми новостями.

Когда они, поклонившись, отошли, королевские пальцы, словно в насмешку, сплелись в символ ДНК и осенили их:

— Да пребудет с вами Человечество, Извечное и Всеблагое. Да будет сохранена ваша генетическая чистота и да избегнете вы соблазнов плоти на вашем пути.

6

— Что ж, по крайней мере, у нас всегда есть выход.

— Какой выход, братец?

— Сменить профессию! — зло бросил Гензель, теребя хлебную корку. — Стать торговцами яблоками. Две штуки у нас уже есть, наберем еще немного, откроем свою лавочку… «Лучшие яблоки от Гензеля и Гретель, первосортная генетическая отрава! Откуси и проверь, насколько тебе сегодня везет!»

Гретель устало взглянула на него, оторвав взгляд от почти нетронутой тарелки. Ее содержимое было похоже на сам Лаленбург с высоты птичьего полета — руины из соевых кубиков, чахлая зелень сельдерея и, конечно, нарезанные яблоки. Кажется, в этом городе нигде нельзя укрыться от яблок, даже в снятой на ночь комнате постоялого двора.

Свой ужин Гретель ковыряла уже добрый час, но еда больше перемещалась по тарелке, складываясь в причудливые схемы, чем исчезала с нее. Возможно, причиной тому был сам Гензель. Но тут он ничего не мог с собой поделать.

— Или вот… Можно выжать яблочный сок сразу из двух яблок! Находим принцессу… Ну это, предположим, ерунда. Ее всего лишь похитили неизвестные шесть лет назад и сделали с ней неизвестно что. Находим и предлагаем ей соку. Принцесса выпивает, испытывает сладкую ностальгию и мгновенно умирает. Оба условия выполнены. Принцесса и найдена, и мертва одновременно. Король с королевой встречают нас во дворце цветами!