одного из тех, кто был и остается вашим слугой — вашим рабом. Я бы ушел и, поскольку моя смерть могла бы вас огорчить, постарался бы сохранить свою жизнь вопреки этому лесу, вопреки зиме…

— О да, зима! — вскричала она. — Я совсем позабыла, что грядет зима.

— Но поступить так, как предлагаете вы, — продолжал он, — оставить вас на милость свирепых и вероломных индейцев, смиренных лишь наполовину и остающихся друзьями белых только по принуждению — об этом не может быть и речи. Оставить вас на пограничной заставе среди грубых трапперов и торговцев или в хижине какого-нибудь полудикого поселенца-первопроходца — это также исключено. Что бы вы сказали полковнику Верни? "Рикахекриане увели меня в Голубые горы. Там меня разыскал ваш батрак Лэндлесс и долгое время вел в сторону моего дома. Но в самом конце, чтобы спасти свою шею от уготованной ей петли, он оставил меня в диком краю и в опасности и пошел своей дорогой". Моя честь принадлежит мне, сударыня и я не желаю ее пятнать. Я должен буду засвидетельствовать ваш рассказ. Вы долго блуждали по диким лесам вдалеке от своих друзей. В глазах вашего мира я мятежник, изменник и уголовный преступник, негодяй, способный на любую гнусность, любое злодейство. Если я ворочусь вместе с вами и отдамся в руки губернатора и Государственного совета, то они хотя бы поверят, что с дочерью моего хозяина я вел себя так, что, по крайней мере, в этом отношении мне не следует бояться их кар. Тогда даже злым языкам придется поверить, когда вы скажете: "Я ничуть не пострадала за те недели, которые провела в обществе этого человека. Пусть он мятежник, изменник и каторжник, но он ни разу не оскорбил меня ни словом, ни делом, ни помышлением"… По всем этим причинам, сударыня, мы должны оставаться вместе до конца.

Она закрыла лицо руками, еще когда он говорил, и продолжала закрывать после того, как он замолчал. Медленно удлиняющиеся тени успели прочертить на маленькой поляне подобие черной решетки, когда он заговорил снова и спокойно, как ни в чем не бывало, спросил ее, достаточно ли она отдохнула, чтобы продолжить путь.

Она подняла голову, посмотрела на него глазами, полными слез, и протянула ему дрожащие руки. Он взял их, помог ей встать и прежде, чем отпустить, коснулся их губами. И они бок о бок в молчании пошли дальше, окруженные безмятежным покоем.

Глава ХXXIV

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Было раннее утро, и туман густой пеленой окутывал лес и широкую гладь Джеймса. Лэндлесс и Патриция сгребли вместе потухающие угли своего костра и навалили на них новый хворост. Пламя разгорелось, согрев их замерзшие тела и наполнив небольшую ложбину, где они сделали привал, веселым светом, в котором капли росы, одевшей упавшие стволы деревьев и увядший папоротник, сверкали, словно бриллианты. Поедая свой завтрак, состоящий из оленины, жаренной на огне рыбы, орехов и нескольких поздних гроздьев дикого винограда, запитых холодной водой из ближайшего ключа, они смеялись и вели приятную беседу. Трапезничая, они не спешили, и после того, как Лэндлесс тщательно загасил их костер и зарядил свой мушкет, приготовились продолжить путь.

Они находились в одном полете стрелы от реки, и Патриции захотелось пройти по ее берегу, чтобы посмотреть, как белый туман рассеется, и увидеть выпрыгивающих из воды серебристых рыб и охотящихся на них зимородков. Лэндлесс не возражал, и они, спустившись к реке и встав на вдающейся далеко в воду галечной косе, вгляделись в туманную даль, затем непроизвольно повернулись и подняли глаза. И в этот миг туман рассеялся.

— Ах! — вскрикнула Патриция и, отпрянув назад, пригнулась почти до самой земли.

Лэндлесс подхватил ее на руки, побежал по гальке и взбежал на берег. Вбежав в лес, он бросился к ручью, протекавшему мимо места их ночлега и, зайдя в воду, быстро пошел вверх по течению.

— Они заметили нас? — тихо, севшим голосом спросила Патриция.

— Боюсь, что да.

— Они повернули свои лодки к берегу. Теперь они уже в лесу.

— Да.

— И это, несомненно, те самые. Я видела алый платок, которым повязывал голову тот мулат.

— Да, это они, те самые дикари.

— Они были так близко. О, они могут настигнуть нас в любой момент!

— Да, опасность велика, — серьезно ответил он, — но не так уж и близка. Они находились почти на милю выше нас по течению реки, и им еще надо высадиться и спрятать свои лодки, а на все это требуется время. Можно рассчитывать, что мы опережаем их на час, и мы приложим все силы, чтобы замести наши следы, что мы сейчас и делаем. От нас до водопада и находящейся под ним пограничной заставы не так уж много миль, к тому же мы в любую минуту можем наткнуться на какую-нибудь деревню монаканов, которым не нужны наши призывы, чтобы атаковать рикахекриан. Бог даст, победа будет за нами.

Немного успокоившись, она молча лежала в его объятиях, покуда он не вышел из ручья, не поставил ее на ноги, и они, взявшись за руки, не побежали по палым листьям по длинным нефам леса.

На них сыпался красно-золотой дождь, огненные лианы хватали их за ноги или, свисая с деревьев, били по их лицам, от хвои сосен земля под ними была порою скользкой, как лед, путь им преграждали гниющие стволы упавших деревьев, на которых росли разноцветные грибы, перед ними лежали темные ядовитые болота, которые надо было огибать — казалось, лес был заодно со своими сынами и всячески им помогал.

Двое чужаков спешили все дальше, тяжело дыша. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев и смотрело на них сквозь наполовину оголившиеся ветви. Миновали и полдень, и короткие солнечные часы второй половины дня, а они все торопливо шли и шли по лесу, по-прежнему не слыша ничего кроме шуршания листьев под ногами и стука своих сердец. Перед ними встала возвышенность и, взобравшись на нее, они увидели скалистый, поросший каштанами гребень и крутой спуск из намытой дождем земли, на которой были разбросаны валуны. Это так явно походило на пропасть, что Патриция с испуганным криком отпрянула назад.

— Я пойду первым, — сказал Лэндлесс. — Дайте мне руки. Да, вот так!

Когда они дошли до половины склона, земля на нем начала сползать вниз. Патриция, оглянувшись, вскрикнула. Громадный валун, до сих пор сидевший в земле прямо над ними, сместился и покатился вниз. Услыхав ее крик, Лэндлесс поднял глаза,