Он до боли вцепился в руль.

- Не знаю... Меня в известность не поставили.

- Ну не злись, наверное, Людмила забыла.

- Наверное...

В офисе царило непонятное веселье. Признаки этого самоговеселья Говоров заприметил ещё внизу, в холле. Охранник встретил их страннойглуповатой улыбкой, а над стойкой охранника болтались три разноцветныхвоздушных шарика. Илья непонимающе уставился на них, растерянно моргал, а потомСвета втащила его в лифт.

Он привалился спиной к стене кабины и дёрнул воротрубашки, словно ему было нечем дышать.

Света подошла и обняла его, прижалась щекой к его груди,а Говоров неожиданно задохнулся от запаха её изысканных духов.

- Я так по тебе соскучилась... Обрати на меня внимание,пожалуйста...

Илья машинально поднял руки и обнял её, а она прижаласьсильнее.

Ей тоже было страшно.

Говоров настолько остро это осознал, что тут жепочувствовал новый прилив чувства вины. Теперь уже по отношению к невесте. Онаведь очень хорошо его знает, и наверняка заметила его холодность иотстранённость, только храбрится, ругаться с ним не хочет.

И получается так, что виноват он. Не Света и не Ксения.Он.

Когда лифт остановился, они поспешно отстранились другот друга, двери открылись, и на Свету с Ильёй обрушился гул голосов,выкрикивающих поздравления, люди совали им цветы, обнимали, над головами леталивоздушные шары, Денис дудел в какую-то дудку, звук был ужасающим, но его это,кажется, только подзадоривало. Через несколько минут всего этогопоздравительного бедлама Илья оглох и потерял всякое ощущение реальности,оглядел холл, в котором собрались, кажется, все сотрудники, увидел родителей,они стояли чуть в стороне и улыбались.

Света тоже улыбалась, смеялась, с удовольствиемпринимала поздравления и цветы, ей всё это нравилось. Это и остановилоГоворова, который уже собирался повысить голос и пресечь весь этот ненужныйгомон, крикнуть и разогнать всех по рабочим местам. Но Света, да ещёродители... Рады были все, кроме него...

Сжав зубы, улыбался, и едва дождался того момента, когдаможно было уйти. Света задержалась с его родителями, в дверях Илья обернулся ипосмотрел на них, а потом заторопился в кабинет. В голове вдруг возникластранная мысль, представилось, как он сейчас войдёт и залезет под стол.Спрячется там, чтобы никого не видеть и ничего не слышать.

От таких мыслей стало совсем тошно.

Швырнул цветы, которые достались ему, на пустующий столсекретарши и скрылся за дверью своего кабинета.

Под стол он, конечно, не полез. Наоборот, почувствовалстранное воодушевление. Сел за стол, а сам не спускал глаз с двери маленькогокабинетика по соседству, словно ждал, что оттуда кто-нибудь выйдет. Дажеприслушался.

Оставалось только посмеяться над самим собой.

Смотрел на дверь, а потом поднялся и прошёл туда.Включил свет и принялся оглядываться. Всё было как всегда, всё на своих местах.

Всё было так, словно Ксения просто вышла, а не ушлаотсюда навсегда. Вот это почему-то Говорова и царапнуло. Он прошёл и сел застол, выдвинул верхний ящик. Документы разложены, ручки-карандаши в подставке,стена вся обклеена маленькими записочками... Всё знакомо, всё так, как и должнобыть...

Илья откинулся на стуле, ещё раз оглядел стол, а потомповернул голову и посмотрел на полки книжного шкафа. И сердце вдруг ёкнуло.Фотографии в дорогих рамках стояли на своих местах. Одна семейная - всеСтепновы, а на другой - Ванька в ярком картонном колпаке, это был его четвёртыйдень рождения.

Говоров смотрел именно на Ванькину фотографию, а вголове, как мозаика, всё собиралось в единое целое. То, что Ксения не забралафотографии, самое дорогое, что было у неё в этом кабинете... говорило о многом.Илья не мог поверить, что она просто забыла их или оставила за ненадобностью...Но фотографии остались здесь, значит... Ксения ждала, что он... что онавернётся сюда... что он её не отпустит...

Илья вскочил и кинулся кабинет, остановился у своегостола и принялся лихорадочно шарить по карманам в поисках телефона. Говорованезнакомо знобило, не мог поверить, что оказался таким слепцом. И что Ксениятак легко сумела его провести.

Один длинный гудок сменял другой, сердце Говороваколотилось болезненными толчками, отдавалось в затылке той самой ноющей болью,которая сегодня его разбудила. Только тогда он не понял, откуда она взялась, ичто это совсем не боль, а тоска. Безумная, одуряющая... просто непереносимая. Авот сейчас слушал эти гудки и знал, что скажет, как только услышит её голос.

Просто скажет, что ничего у него не получается... безнеё. Всё бесполезно. Что ему просто необходимо её увидеть, поговорить... адальше он всё решит. Нужен просто рывок, решимость, которую обрести можнотолько рядом с ней...

Едва слышный щелчок, и вот тихий Ксюшин голос... У Ильивдруг перехватило дыхание, он с хрипом втянул в себя воздух, на мгновениенахлынуло облегчение от того, что она всё-таки ответила, но в следующий моментвсё пошло кувырком, дверь кабинета начала медленно открываться, и Говоров, какв дурном сне, наблюдал за тем, как входят родители и Света. А следом и Горскийпоявился. Они о чём-то весело переговаривались, смеялись...

Мать посмотрела на него и невольно нахмурилась, глядя насына, который стоял, замерев, держал телефон у уха и молчал. Смотрел на них,нервно сглотнул, а сам вслушивался в взволнованное женское дыхание на другомконце провода.

У него был шанс, у него есть этот шанс, именно в этусекунду... А он стоит, смотрит на родителей и невесту, и молчит. У него отнялсяязык, пересохло во рту, что угодно ещё, и он продолжал молчать.

- Илюш, что с тобой? - мать с тревогой присматривалась кнему.

Ксения прерывисто вздохнула, с едва слышным всхлипом,Илья расслышал, а потом проговорила резким чужим голосом:

- Я тебя просила не звонить. Я сменю номер!

Сумасшедшие гудки понеслись в ухо, и Говоров медленноопустил руку с телефоном.

У него больше не было шанса, он его бездарно упустил.

Отец тоже обратил внимание на его состояние и сразупосерьёзнел.

- Что случилось? Проблемы?

Илья не ответил. В голове было пусто и больно. Кто-тогадкий и подлый внутри, рассмеялся над этой самой болью, и Говорову противностало до тошноты.

Света подошла к нему и погладила по плечу.

- Илюш, тебе нехорошо?

Она проявляла заботу. Илья это хоть краем сознания,но понял, и на эту заботу нужно было как-то отреагировать. Улыбнуться,отмахнуться, что-то сказать, но в ушах звучал лишь чужой голос Ксении, откоторого до сих пор кровь стыла в жилах.