Шведские исследователи предложили прекрасные трактовки, проанализировав многие линии аргументации, типичные для экологической дискуссии об антропоцене. Так как проект распыления серы в стратосфере — ключевая идея благого антропоцена с присущим ему технооптимизмом, попробуем критически проанализировать риторические приемы, ему сопутствующие.

Начнем с того, что в публичной дискуссии о геоинженерии возникает необычайно простая метафора термостата Земли. Представление о климатической инженерии как инструменте для регуляции термостата Земли основано на появившемся еще раньше понятии глобальной температуры (рост которой мы хотим остановить). В спорах об антропоцене эту величину обычно упоминают не задумываясь, хотя ее использование может таить в себе серьезную опасность. Как полагает Майк Халм, британский исследователь из Королевского колледжа в Лондоне, изображение климатических изменений как проблемы, требующей регулирования температуры, — небезобидный риторический прием. Акцент на показателях глобальной температуры не только не отражает реальной картины, но и опасен с политической точки зрения[736]. Такая риторика маскирует сложность проблемы.

Дестабилизация климата предполагает не только изменение температуры, которое можно было бы рассматривать в отрыве от других факторов: влажности, давления, химического состава атмосферы и Мирового океана, сложных отношений и процессов в атмосфере, различных экосистемах, морских течениях и т. д. Халм сравнивает показатель глобальной температуры с ВВП в экономике. Оба прискорбным образом упрощают проблему[737]. Когда упор делают на проблему глобальной температуры, возникает опасная иллюзия управляемости, за которой стоит мысль, что проблема незначительна, поэтому решается простыми средствами, такими как регуляция термостата Земли. Этот показатель превращается в своего рода фетиш[738]. Когда мы говорим о сложных взаимоотношениях между человеком и климатом, поиск решения в терминах понижения температуры ведет к заблуждению: «На второй план отодвигается все, что в контексте проблемы погоды имеет значение для людей и явлений, от которых они зависят: дождь, обеспечивающий урожай, ветер, приводящий в движение турбины, циклоны, от которых необходимо защищаться»[739].

Важно отметить, что не все считают рост температуры воздуха в мире самым тревожным симптомом (по сравнению с показателями температуры в океанах, периодами аномальной жары, меняющимися свойствами и таянием арктических льдов или повышением уровня моря). К тому же не следует забывать, что измерение глобальной температуры — очень сложное научное предприятие. Его начали проводить относительно недавно. Всемирная сеть метеорологических измерений возникла только после Второй мировой войны. С 1970‐х годов начали использовать расчеты и компьютерные симуляции, без которых мы бы не смогли разработать удовлетворительных климатических моделей. В 1986 году были впервые опубликованы результаты измерений температуры воздуха на суше и на море. Что касается спутниковых измерений, то они не слишком полезны в этом отношении, потому что не позволяют узнать температуру на поверхности Земли. Халм пишет: «Именно из‐за своей глобальности глобальная температура как таковая — эмпирически невозможное явление. Ее нигде не существует, и никто не может ее узнать»[740].

Следует решительно подчеркнуть, что все доступные модели широко обсуждаемого сегодня метода климатической инженерии — распыления в стратосфере аэрозолей, поглощающих излучение Солнца, — предполагают серьезную трансформацию существующего сейчас регионального и локального распределения климатических условий[741]. Такое масштабное вмешательство однозначно привело бы к ошеломляющим, непредсказуемым, нежелательным побочным эффектам[742]. Если бы нам удалось понизить температуру стратосферы, нас ожидали бы не только локальные погодные аномалии, но и нежелательные изменения в атмосфере, равно как и на уровне отдельных экосистем[743]. В процессе фотосинтеза растений произошел бы сбой.

Понятно, что распыление в стратосфере аэрозолей, поглощающих излучение, ограничит возможность получения возобновляемой солнечной энергии. Скорее всего, начались бы сбои в работе спутниковых и электрических сетей, равно как и при полетах в стратосферу[744]. К ущербу, уже нанесенному на сегодняшний день окружающей среде, прибавился бы вред от технологий, необходимых для выброса серы в стратосферу (самолетов, ракет, артиллерии и т. п.). Большинство геоинженерных проектов на практике предлагают чисто военные методы.

Как отмечает Кристофер Дж. Престон в статье «После конца природы. Мониторинг выбранных реакций и две истории об искусственности в антропоцене» (Beyond the End of Nature. SRM and Two Tales of Artificity for the Anthropocene), климатическая инженерия олицетворяет совершенно новый тип вторжения человека в окружающую среду; это сверхтехнология, ведь все на Земле зависит от климатических условий[745]. Приверженцы этого нововведения предлагают человечеству вступить в эпоху создания климата[746]. Небеса, в которых до сих пор видели обиталище богов и неподвластных человеку сил, можно постоянно менять, управляя ими. Такого рода вмешательство придется непрерывно контролировать, что означает новый вид ответственности — неотступную экзистенциальную тревогу[747].