Иногда я приходил посидеть в кафе Баруха. Барух старался не обслуживать меня сам, отправлял ко мне других официантов. Их я тоже расспрашивал. Иногда я публично заявлял о своем намерении поймать убийц того, кого я называл вслух «Арбель-отец», и отплатить им. Я уверял, что не боюсь никого. Я был красноречив и пользовался цветистыми выражениями.

Не прошло и нескольких дней, как мерзкий шестерка снова обменялся с Барухом, на этот раз – чтобы проучить меня.

Но на Барухе не было браслета. Он был на запястье у его отца. Подонок был уверен, что отправляет вызов Баруху. Карлос заблокировал возможность обменяться обратно – на случай, если существует какой-нибудь механизм, который может «втянуть» убийцу в его собственное тело, но на всякий случай Барух поспешил снять браслет с руки отца, как только услышал сигнал, свидетельствующий, что обмен состоялся. Мы надеялись, что отец Баруха понял все, мы много раз объясняли ему все детали до обмена. Он не мог нам ответить, и нам оставалось только молиться.

Когда это произошло, меня уже там не было, но позже я узнал, что на пороге кафе появился невзрачный мужичок со злобными черными глазками и огромной татуировкой на всю рожу и со слезами бросился на шею Баруху. Тогда стало ясно, что отец действительно все слышал и понял.

– Я понял, что вы имеете в виду, – сказал Стоун.

– У меня есть личный код Грега Макнатайра, – сказал я, – я получил его вместе с именем своего бывшего защитника.

– Это часть услуг «Уольдо», – сказал Стоун.

– Да, – ответил я. – Но настоящий Грег Макнатайр, исходный, так сказать, не мог получить мой личный код никаким способом. Я не давал его никому, мой папа его не знал, в «Уольдо» об этом не спрашивают. Это четко написано в их методичках. Таким образом, сотрудник «Уольдо» не сможет выдавать себя за вас долгое время, не сможет жить вместо вас.

– Итак, вы следили за ним.

– Я подумал: может, все сработало не так, как я думал? Может, и в тот раз браслет не смог меня обменять? Ведь в каждом обмене участвуют две стороны. И всякий раз, когда я пытался воспользоваться браслетом, мой браслет загорался. Может быть, вся эта заморозка и обработка, которые я провел в тот раз, вообще не сработали. Может, вместо того, чтобы обменяться, я просто…

– Раздвоились, – сказал Стоун.

– Да. Итак, я следил за ним. Он представился Даном Арбелем. Он вел себя как Дан Арбель, он делал все, что я бы делал, если бы решил быть им. Он ел, что я люблю есть, он надевал одежду, которую надел бы я. Он взял свою неспособность обмениваться и превратил ее в свое преимущество – я сделал бы то же самое. На самом деле именно это я собирался сделать, еще когда был мальчиком, еще до того, как попал на базу «Уольдо». У меня был такой план: стать курьером, путешествовать по миру. Но это ладно, это еще может быть случайностью. Я стал за ним ездить и увидел, что, куда бы он ни поехал, там у него есть излюбленный номер в гостинице, контакты и ячейка в камере хранения. Во всех больших городах. Так я убедился, что он – это я.

У него были ячейки в любом городе, куда он обычно ездил. Десятки таких ячеек, все с кодовыми замками. Я помню, как стоял около одной из них и думал: смогу ли я угадать его код? Какой код я выбрал бы сам? У него для каждой ячейки свой код или для всех один? Я понимаю, что лучше иметь отдельный код для каждого города, но я бы наверняка соблазнился воспользоваться одним кодом для всех ячеек. Кодом, который просто запомнить, который обладает для меня определенным значением. Я бы выбрал код, который мой папа установил для всех металлических коробочек, развешанных по нашему дому. За этим кодом мы прятали пистолеты – на случай тревоги. И знаете, что случилось, когда я попробовал открыть этим кодом ячейку Дана Арбеля?

Я набрал «8573».

И надеялся, что ячейка останется закрытой. Что есть только один человек такой, как я. И мне это все кажется.

– Ячейка открылась, – сказал Стоун.

– Да. Он все еще Дан Арбель, – кивнул я. – И я тоже.

– Вы рассказали об этом ему? – спросила Кармен. – Он знает?

– Нет.

– А почему нет?

Потому что я хотел держаться от него подальше.

Потому что иначе вся эта история стала бы официальной и настоящей.

Потому что вдруг оказалось, что мы оба существуем и оба знаем о существовании друг друга.

Он – оригинал, а я – копия.

И я решил уехать подальше и быть самим собой, оригиналом, жить, как мне нравится.

Просто потому, что я не хотел находиться рядом с ним.

А еще…

– …Потому что я знал, насколько это ужаснуло меня, и знал, какой эффект это произведет на него, – ответил я ей. – Дело не только в том, что я раздвоился. Это значит и то, что я убил Грега Макнатайра. Я не хотел узнавать то, что случайно выяснил. Лучше было забыть и вернуться к прежней жизни. И я понимал, что он хотел бы ровно того же. Не знать. Что бы это ему дало? В чем бы это помогло? У каждого из нас была своя жизнь. Понятная, шедшая своим чередом. Это ничего бы нам не дало.

Кармен положила ногу на ногу.

– Жаль, что вы тогда к нам не пришли, – сказала она.

– Тогда я об этом не подумал. Обратиться к ученым. Понять суть явления… – сказал я. – Но вот сейчас я здесь.

– А чего вы ждете от нас? – мрачно спросил Стоун.

– Вы исследователи – так исследуйте! – воскликнул я. – Присоедините ко мне электроды, поите меня всякими веществами, пробуйте на мне экспериментальные браслеты, наблюдайте, что происходит, когда я пытаюсь обменяться. Сегодняшние технологии явно куда лучше, чем десять лет назад.

– А как насчет Дана Арбеля?

– В смысле, первого?

– Да.

– Давайте позовем его. Расскажем ему все. Попросим и его поучаствовать.

– Так сейчас вы уже хотите рассказать ему все?

– Чтобы распутать этот хаос! В этот раз мои слова не будут простым бессмысленным признанием.

– А что это нам даст?

– Вы поймете, почему это происходит! И сможете предотвратить это в дальнейшем! Может быть…

– Что – может быть?

– Может быть, вам удастся снова нас объединить, – ответил я. – Может, Грег Макнатайр все еще находится там, внутри, и, если вы объедините нас, он появится снова…

Стоун откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок. На его лысине мерцал свет, он закрыл глаза.

Мы трое смотрели на него, ожидая, что он скажет.

– У нас нет времени, – сказал он наконец, когда снова взглянул на меня, – слишком поздно.

– Куда мы торопимся? – спросил я.

Он разочарованно поджал губы и ответил:

– Вы в курсе, что я вас искал? Давно? Мы знали о загоравшихся браслетах. Это задокументировано. Был один зарегистрированный случай, Дана Арбеля, когда он еще был – когда вы еще были – ребенком. Есть записи, сделанные в тот день, когда вам пытались подобрать браслет. Я узнал об этом, когда был молодым исследователем, и захотел выяснить, что же там произошло. Внутренний механизм, который не дает совершиться обменам? Соматическая проблема? Психическая проблема? Может, это не проблема и Арбель – единственный, у кого все нормально, а все остальные – с изъяном? Может, это перегрузка и, если исследовать ее, мы узнаем что-нибудь о приступах? Но его данные было невозможно достать. Когда вас и вашего отца переселили в новое место, органы следили за тем, чтобы информации об этом нигде не было: то был способ вас защитить.