– Ну конечно, жгут вашего брата не часто, но ведь выход на панель обязательно сопровождается пьянками, хмельком от наркоты. Поэтому, если не сожгут тебя, облив бензином, или голой задницей в костер не посадят, так в наркологическом диспансере, или в венерологическом, что не столь важно, замордуют. Это я, уже про СПИД не говорю.

– Ладно, ты пророк херов, заткнись! – закричала Ситникова, срываясь на фальцет. – А, знаешь ли ты умник, что подавляющее большинство девок, стали торговать собой под угрозой насилия? Знаешь ли ты, что подавляющее большинство, ваших сестер, дочерей, трахаются в первый раз по принуждению? И случаются они не в интуристе, а в подвалах ваших же домов и квартир, где вы, кобели, живете! Это именно вы создаете условия, для процветания этого бизнеса! Скажешь не так? Сами же поете на каждых углах, что «мы служим украшением стола», или, что «за ночи с нами, отдадите все на свете». А, сколько девок из-за вашего насилия попали на панель? У меня подружка была, ей всего 23 года было, а мужик уже «в бегах от алиментов». Сама она жительница Украины. У нее двое детей, а чем и как их кормить? Вот и приезжает девка на заработки. Думаешь от сладкой жизни под вас ложиться? Да, что тут говорить! Дай лучше травки курнуть.

– Ну, травки у меня тут нету, а, что касается насилия, которое вращается вокруг твоих подруг, так это для меня не новость. Но есть и другая сторона медали. Ведь многие преступления не обходятся без участия твоих подружек. И многие из вас попутно занимаются и мошенничеством, и кражами, да и, что греха таить, грабежами подвыпивших клиентов.

– Ну, ты за всех то не подписывайся! – взвизгнув, выпалила Ситникова.

– А, ну да, извини, есть еще и другие. Они как пиявки, вьются возле акул преступного омута, подбирают объедки с их стола.

– Это ты на меня намекаешь? – зло спросила гостья, глядя исподлобья. – А сколько нам, такие умные, как ты «правильные», врали? В школе одно, дома другое, в училище третье. А, ты то хоть знаешь, почему я на панели оказалась? Ты думаешь, я об этом мечтала? Чувство ущербности заедало оттого, что у сверстниц от лифчика до тампакса все из-за бугра, а таким как я, дефектным, значит, либо в своем, либо в китайском ширпотребе щеголять приходится! Это заметь если девка в семье растет.

– Значит обостренное чувство справедливости, заиграло в одном месте? – спросил Игорь, выпуская клуб дыма.

– Да и не только из-за этого. Когда жрать нечего, а уж тем более дитя кормить, то куда угодно пойдешь зарабатывать. Откуда ты, только взялся такой? Сидишь тут умничаешь! Дай лучше травки, не жмись!

– Я же сказал, что травки у меня тут нету. Да и приносил я тебе уже, а ты меня сдала. Не так ли?

– Они меня заставили! – испуганно моргая, выкрикнула Ситникова.

– Ладно, я не в обиде. А, чего они от тебя, вообще-то хотели? – с деланным безразличием спросил Игорь, закуривая.

– Да, все об одном и том же, то про тебя домогались, то про окружение Валета расспрашивали, а то про того, кто над ним стоял…

– А, про бухгалтера, который в «Аленушке» работал, не спрашивали?

– Да, и про него спрашивали. А, ты, что его знал?

– К сожалению, не знал, – задумчиво проговорил Игорь, глядя на героев мультфильма, бегущих на экране телевизора. – Коллеги тех, кто тебя допрашивал и охранял, должны его уже взять давно.

– И какого из бухов они взять решили? – рассмеявшись, выпалила Лариса.

– А, что их несколько? – удивился Игорь.

– А, ты думал, что салон дураки открывали? Заблуждаешься. Бухгалтер «Аленушки», которого те кабаны взять решили – это обыкновенный «фунт».

– Это который, должен всегда сидеть?

– Вот, вот, который и при белых и при красных сидит в тюрьме, а настоящий бухгалтер, гуляют себе, да коньячок трескает.

– И где же живет этот яйцеголовый?

– А, тебе то, что за печаль? – спросила Ситникова, покачав головой. – Я всегда подозревала, что если ты не мент, то на них работаешь. Тебе за его голову медальку дадут? А?

– Насчет медальки не знаю, а вот кол осиновый в меня при жизни вогнать некоторым станет затруднительно. Кстати это, и тебя касается, так, что лучше подумай хорошенько.

– Хорошо, я, подумаю, – проговорила Лариса, глядя подозрительно, на собеседника.

– Вот, вот, подумай, да, и чем ты быстрей надумаешь, где этого умника сыскать – тем будет лучше для нас обоих. Ладно, пойдем на кухню, а то скоро кино начнется после новостей.

– Пойдем, – буркнула Ситникова, утирая слезы. – Почему в этом доме, нет ни одного зеркала?

– Это, из-за твоей безопасности, – невозмутимо ответил Игорь, осторожно спускаясь по лестнице.

– Это еще почему? – удивленно спросила гостья. Усиленно растирая, заплаканные глаза.

– Видишь ли, ты, какое-то время находилась рядом со своим дружком Валетом.

– И, что, после этого так подурнела?

– Да, дело то не в твоей красоте, – отозвался майор, открывая холодильник.

– А в чем тогда?

– Помнишь, ты слышала голос по телефону, ну который как из могилы был?

– Помню! И, что? – вздрогнув, спросила женщина.

– Есть серьезные опасения, что слышала ты голос хозяина Валета. Человека очень опасного и дьявольски осторожного, кроме того обладающего большими связями за границей. А самое главное обладающего непонятными возможностями воздействовать на человека на расстоянии.

– Это касается и меня? – испуганно спросила Ситникова. Вжав голову в плечи.

– К сожалению очень даже может быть.

– А причем тут зеркало?

– Есть соображения, что неугодные ему люди или ставшие опасными, по тем или иным причинам, убираются им при помощи зеркала.

– По голове, что ли? – испуганно уточнила Ситникова.

– Да нет. Увидев свое отражение при определенных условиях, в мозг человека дается команда из подсознания, и человек умирает от кровоизлияния в мозг.

– Значит, это и я могу умереть? – тихо прошептала Лариса, озираясь по сторонам.

– Тут зеркал нету, которые могли бы спровоцировать смерть. И потом все это из области предположений, поэтому не стоит принимать все сказанное близко к сердцу.

– А, если все, что ты сказал, правда? – затравленно выдавила Ситникова, садясь за стол. – И это касается меня.

– А чтобы это точно не было правдой мы с тобой должны показаться врачу.

– Опять к врачам? – тихо уточнила Ситниковаа. Глядя расширенными зрачками в одну точку.

– Подожди, подожди, красавица, – испуганно зачастил Захаров. Глядя, как вытягивается лицо собеседницы, и расширяются от страха ее зрачки. – Эй, эй, – он пощелкал пальцами перед ее лицом. – Ты веришь мне? Зачем мне тебя обманывать? Ну, ответь мне, – бормотал он. Тряся за плечи, сползающую