подозреваемых спросила, может ли она быть ведьмой и не знать об этом. Младшую Лэйси попросили улыбнуться горничной Проктеров, не причинив ей при этом вреда. У нее не получилось: Уоррен рухнула на пол. «Теперь ты признаёшь, что ведьма?» – спросили у Лэйси. Она могла лишь согласиться, хотя и исходила, по-видимому, из другого определения. Будучи непослушным ребенком, юная Мэри доставляла родителям много проблем, убегала из дома на два дня и постоянно давала матери повод желать, чтобы черт ее побрал. Но она упорно повторяла, что не подписывала никаких пактов. Судьи напомнили ей: если она хочет быть спасенной Иисусом, если ожидает милости, то должна сознаться. «И тогда она заговорила», – внес в протокол судебный писарь. Девушка оказалась более щедрой на подробности, чем ее мать или бабушка. Вообще для Салема характерно, что от молодого поколения, включая Коттона Мэзера, исходят особенно красочные рассказы. Мэри Лэйси – младшей уже приходилось пускать свою фантазию в полет. Похоже, юному существу легче было описывать сатанинские эскапады, когда оно уже знало или верило, что дьявол его поработил. В записях осталась лишь кроха ее самоощущения. «Я всегда была непослу…» – на этом ее речь обрывается вместе со страницей. В общем, эта девушка оказалась достойной соперницей хитрой Абигейл Хоббс.

Она словно продолжает именно с того места, где остановилась Абигейл; невозможно поверить, что они не встречались. Дважды в ночи Мэри будил странный шум. Это происходило на прошлой неделе, за неделю до того, шестнадцать месяцев тому назад – детали менялись по ходу дела. Первый раз дьявол явился в виде коня, второй – в виде «круглой серой штуковины». А он приходил, когда ты убегала из дома? – спросили магистраты, желая соединить воедино сверхъестественные преступления и подростковые проделки. «Нет, – ответила Мэри, – но он внушал мне мысли не слушаться моих родителей». Он приказал ей навести порчу кое на кого, в том числе на Элизабет Боллард (наконец-то прозвучало это имя). Мэри творила чары с помощью куколок. В свой рассказ она включила мать и бабушку, Марту Кэрриер и подростка Ричарда, сына Марты. Как именно она поклонялась Сатане? «Он велел молиться ему и служить и говорил, что он мой бог и господин», – ответила молодая Лэйси. Сделка становилась все более привлекательной: согласись она – и не будет ни в чем нуждаться. Мэри назвала еще одного сына Кэрриер и добавила кое-что интересное. «Требует ли от тебя дьявол чего-то, кроме как причинять людям страдания?» – спросил магистрат. Конечно! Ведьмам надлежало активно вербовать себе пособников. Плюс они должны были отрекаться от своих церковных ритуалов – такая перспектива подрывала самый фундамент Новой Англии.

Мэри Лэйси – младшая открыла, как человек может весь день сажать пшеницу и одновременно общаться с дьяволом и почему соседи не замечают его кульбитов. «Иногда мы оставляем свои тела дома, а иногда перемещаемся вместе с телами, – объясняла она, – и дьявол пускает людям туман в глаза и не дает им нас увидеть». К тому же она осветила более важный вопрос. «Может ли дьявол вредить, вселившись в любого человека без его согласия?» – спросили судьи, видимо, надеясь, что подросток сейчас разрешит их нерешаемую правовую проблему. «Когда кто-то ударит призрака или духа мечом или дубинкой, возникнет ли рана на теле его хозяина?» Лэйси подтвердила: да, возникнет. У ее матери и бабушки имелись подобные повреждения. Признание дало немедленный результат: сверившись с показаниями призрака, Мэри Уоррен подошла к Лэйси и взяла ее за руку. На этот раз у горничной Проктера не возникло ни тени неприятных ощущений.

Только тогда Мэри Лэйси – старшую вернули в зал. Словно придумав удачную подпись к потрясающей картинке, один из судей провозгласил: «Вот несчастное дитя, никудышная мать и бабка». Большего и не требовалось, чтобы спровоцировать эмоциональный взрыв. «О, мама! Почему ты снова и снова отдавала меня дьяволу?» – вопрошала девушка, и слезы катились по ее щекам. Мэри Лэйси – старшая извинилась. Дочь поквиталась с ней: мать так часто призывала дьявола ее забрать, что это желание исполнилось! «О, мое сердце сейчас разорвется. О, моя мать отдала меня дьяволу», – всхлипывала она. Девушка молила Бога сорвать маски со всех ведьм. В зал вернули ее бабушку. В деревенской молельне перед Хиггинсоном, Гедни, Хэторном и Корвином стояли три поколения ворожей. Самая молодая продолжала: «О, бабушка! Почему ты отдала меня дьяволу? Зачем склонила меня ко тьме? И нет, бабушка, не отрицай. Ты в свое время была очень плохой женщиной».

Тут либо к делу подключился новый следователь, либо Фостер сдалась под натиском своей внучки. Суд теперь обращался к ней не иначе как «старая женщина». Подросток, указали ей, и тот демонстрирует раскаяние. Эту душу еще можно вырвать из лап дьявола; бабку же ждет всепожирающий огонь и вечные муки. Самое время рассказать всю правду. С помощью внучки Фостер выложила немного дополнительных сведений. Она ведьма уже шесть лет (девушка тут же поправила: семь лет. Старуха признала, что «не знает, но, наверное, это так»). Судьи зачитали старшим женщинам признание младшей. Они подтвердили, что вместе путешествовали на шабаш [12] и подписали дьявольскую книжку красными чернилами, а колдовали с помощью куколок. Кэрриер хвасталась перед Мэри-старшей, что дьявол сделает ее царицей ада. Дочь Фостер подтвердила происшествие в воздухе. В общем, все трое отправились в тюрьму, а в Андовер полетели новые ордера на арест.

На следующий день восемнадцатилетний Ричард и шестнадцатилетний Эндрю Кэрриеры предстали перед магистратами в таверне Бидла, где содержался Берроуз [13]. Им предстояло ответить на обвинения в причинении вреда Мэри Уоррен (выпавшая из поля зрения хворая жена Болларда проживет еще пять дней). Оба были симпатичными молодыми людьми, рослыми и неглупыми. Оба отрицали, что знают что-либо о колдовстве. Подозреваемые прибывали быстрее, чем правоохранители успевали их оформлять, слушания не вмещались в график. Мэри Лэйси – младшая любезно протянула руку помощи: она стала отвечать за парней. Они летали с дьяволом, по его указанию Ричард воткнул железное веретено в колено жертвы. Еще одного человека они зарезали, и он умер. Мать Мэри заявила, что не принимала участия в этом нападении. Дочь поправила ее: «Мама, ты была там, и не отрицай». Мэри-старшая в итоге подтвердила несколько имен и описала орудие пытки, а также эпизод, когда ведьмы жгли жертву курительной трубкой. Ее дочь, в отличие от матери, совершенно не колебалась: она подхватывала каждое предположение Хэторна и начинала его развивать. Ричард Кэрриер, однако, не поддавался ее увещеваниям и отрицал все, от ночных полетов до эпизода с трубкой. Тоном, указывающим на определенную степень