– Просто если я расскажу вам и окажусь не права, мне бы не хотелось, чтобы она узнала о моих сомнениях. В противном случае я попаду в крайне неловкое положение. – Клаудия вдруг понизила голос и несколько раз взглянула в сторону закрытой двери.

– Мы приложим все усилия, – неубедительно заверил Адам.

– Это насчет моей няни, Зои. Полагаю, вы виделись с ней, когда приезжали сюда в первый раз, – обратилась Клаудия к Лоррейн. – Словом, на днях мне понадобилось… кое-что найти в ее комнате. Знаю, это звучит ужасно, но, поверьте мне, я рада, что зашла туда. Короче говоря, я просмотрела фотографии на камере Зои. Да-да, знаю, мне не следовало… – Клаудия осеклась, явно ощущая угрызения совести, но продолжила: – Ладно, в любом случае я действительно рада, что сделала это. Там был снимок…

Клаудия снова замялась, словно решала, разумно ли выкладывать все это детективам. Наконец, она глубоко вздохнула и сообщила:

– На камере Зои нашлась фотография личного дела Карлы Дэвис.

Теперь Клаудия выглядела так, будто у нее камень с души упал. Но в следующее мгновение она вдруг разнервничалась еще сильнее.

– В личном деле были указаны данные Карлы – ее адрес, возраст, дата рождения, лечащий врач, все основные сведения. Это, разумеется, конфиденциальная информация. Мне ужасно не по себе из-за того, что такое произошло. В этом целиком и полностью моя вина, не стоило приносить эту папку домой. Я думала, что все это время держала документы запертыми в кабинете, но, должно быть, ошиблась. Понятия не имею, для чего Зои понадобились данные досье Карлы.

– А ваша няня сейчас здесь? – поинтересовался Адам.

На лице Клаудии появилось страдальческое выражение.

– Она куда-то ушла, но может вернуться в любую минуту. – Она снова бросила взгляд в сторону двери. – Послушайте, это звучит странно, но я действительно не хочу портить с ней отношения. В том смысле, что… – Клаудия уже была вне себя от волнения. – Возможно, я ошиблась. Я лишь взглянула мельком на фотографию. Да, я увеличила снимок, но экран камеры такой маленький… Допускаю, что вполне могла что-то неправильно прочитать.

– Нам придется поговорить с ней, вы это понимаете? – спросила Лоррейн.

– Если честно, я не желаю огорчать Зои этой историей. Если она уйдет, я влипну по полной программе. Джеймс – далеко, и… скоро мне потребуется помощь.

– Есть и другие няни, – доброжелательно отозвалась Лоррейн. – Но разумеется, если фотография сделана по какой-либо безобидной причине, Зои от вас не уйдет. Она будет рада все разъяснить.

Клаудия на мгновение задумалась.

– Думаю, вы правы. Просто сейчас, когда приходится полагаться только на свои силы, я чувствую себя такой беззащитной…

– Мы понимаем, – подвела итог беседе Лоррейн. – Мы заглянем в другой раз, чтобы поговорить с Зои.

– И вероятно, будет лучше, если вы пока не будете говорить ей об этом, – добавил Адам.

– И последнее, – сказала Лоррейн.

Клаудия удивленно вскинула брови.

– Да, конечно.

– Имя Хэзер Пейдж вам ничего не говорит?

На лице Клаудии отразилось искреннее замешательство, она на мгновение завела глаза к потолку, пытаясь вспомнить.

– Простите, нет. А должно?

– Значит, никто по имени Хэзер Пейдж никогда не появлялся в этом доме, недавно или в прошлом? – произнес Адам обличительным тоном, который, по мнению Лоррейн, явно был излишним.

– Совершенно точно, нет, – уверенно ответила Клаудия.

– Что ж, спасибо за все, – поблагодарила Лоррейн, вставая. – Извините, что отняли у вас время.

– Ничего страшного, – отозвалась Клаудия. Она проводила детективов до двери и на прощание обменялась с ними рукопожатиями.

Я смотрю им вслед, но они и не подозревают об этом. Я выглядываю в щелочку между толстыми портьерами в темной прихожей и слежу за удаляющимися вниз по улице красными задними фарами их машины без опознавательных знаков полиции. Когда они скрываются из поля зрения, я возвращаюсь в гостиную и опускаюсь на диван. Больно щипаю себя за руку за то, что вела себя так глупо.

Что заставило меня рассказать им о Зои и фотографиях? Теперь она все узнает и придет в ярость из-за того, что я была в ее комнате. Она будет унижена моим недоверием, нарисует будущее в самых черных красках и, без сомнения, уже к завтрашнему вечернему чаю соберет свои сумки и уйдет.

И что мне тогда делать?..

Да, не самое лучшее начало для доверительных отношений. Если бы Джеймс был здесь, он посоветовал бы мне немедленно выяснить у Зои, заходила ли она в кабинет, расставить все точки над «i», стать открытой с самого начала. Ему не понравились бы все эти секреты.

Уверена, существует какое-то разумное объяснение произошедшему, и вдруг мне приходит на ум, что Зои могла по ошибке взять наш фотоаппарат. Он валялся где-то в доме после поездки в океанариум, а у нас с ней очень похожие модели. Может быть, снимки уже были в нашей камере, и сделал их Джеймс, хотя представить себе не могу, зачем ему это понадобилось. Кроме того, я увеличила лишь один снимок и понятия не имею, что было на остальных, хотя они тоже напоминали фотографии документов. Этот сценарий, хотя и маловероятный, не показался бы мне каким-то уж слишком зловещим. Но, когда я иду проверить ящик кухонного стола, куда обычно кладу наш фотоаппарат, обнаруживаю его именно там, где и оставила. Быстро просматриваю снимки на тот случай, если Зои положила нашу камеру обратно, осознав свою ошибку, но среди них нет ни одного изображения документа.

– О, Джеймс, – горестно вздыхаю я, возвращаясь в гостиную, – что же мне делать?

«Что же мне делать?» С тех пор как мы вместе, я задавала ему этот вопрос, должно быть, тысячу раз. Насколько я помню, Джеймс впервые услышал эти слова, когда я призналась ему в любви. Мы сидели у канала, держась за руки и пытаясь разгадать, какие же мысли таятся в глубине глаз друг друга. Со стороны мы, должно быть, напоминали парочку потерявших голову от любви подростков, но вскоре Джеймсу предстояло вернуться в море, и я хотела знать, есть ли у нас будущее. Все это представлялось очень неправильным, если учесть, как мало времени прошло после смерти Элизабет.

– Что же мне делать? – спросила я тогда и отпила из бокала. Потом натянула на плечи кардиган, почувствовав, как тело колотит дрожь. Ночь была теплой, но я трепетала, осознавая, что вся моя оставшаяся жизнь зависит от ответа на этот вопрос.

– Что же тебе делать? – скептически переспросил Джеймс. – Речь не о тебе, Клаудия, а о нас. Я знаю, ты ощущаешь свою ответственность. И понимаю, что ты сдерживаешь чувства ради меня.

Он сжал мои пальцы. И я сразу оказалась в полной безопасности.

Я склонила голову и произнесла:

– Люди будут о нас судачить.