чтобы подтвердить намеченное на вторник интервью с Леннонами. Журналист потом говорил, что один из помощников передал ему: «Йоко сказала, чтобы вы поднимались прямо в квартиру, когда придете. Джон будет вас ждать. Он с нетерпением ожидает новой встречи с вами» (386).

Вскоре после этого Фред привез кассету в студию, и в лифте по пути на десятый этаж к нему подсел Дэвид Геффен, которого сопровождал Феликс Кавальере из Young Rascals, один из клиентов Геффена. Наверху Феликс и Джон без обиняков начали обсуждать импресарио Сида Бернстайна – Young Rascals в прошлом находились под его руководством, и Феликс находил работу Бернстайна очень плохой, поскольку импресарио распространял нелицензионные записи.

Джон, в свою очередь, сказал все, что думает о бесконечных попытках Бернстайна объединить The Beatles. Он понимал, что разговор о Бернстайне должен остаться между ними, поэтому сказал Йоко: «Напомни мне стереть запись. Мало ли что случится, умри я» (387).

Когда они с Геффеном и Дугласом прослушали последнюю версию Walking On Thin Ice, Джон объявил: «Это лучше, чем все, что мы сделали в Double Fantasy. – И добавил: – Давайте выпустим это перед Рождеством». Геффен, понимая, что до праздников остаются всего-то две недели, возразил: «Давайте выпустим после Рождества и сделаем все правильно. Сделайте рекламу». Теперь он всецело завладел вниманием Джона. «Реклама! – повторил Леннон. – Мама, послушай только, у тебя будет реклама!» Геффен снова переключил разговор на Double Fantasy. Он сообщил Леннонам, что альбом поднимается в британских чартах и уже заработал на родине Джона золотой диск. Когда он это сказал, Йоко посмотрела ему в глаза: «Йоко на меня так странно посмотрела, словно альбом и должен быть номером один в Англии. Вот, что ее интересовало, и не для себя, а из-за Джона, который так этого хотел» (388).

Следующие несколько часов Джек и Ленноны вносили финальные улучшения в Walking On Thin Ice. В конце концов они завершили работу и договорились встретиться ранним утром на следующий день на Sterling Sound, чтобы начать работу над мастер-копиями. Джон и Йоко очень устали, проработав всю последнюю неделю фактически без остановки. Они собирались перекусить, возможно, в «Стейдж дели» на Седьмой авеню поблизости от Карнеги-холла.

На пути к лифту Джон остановился в приемной, где сделал сюрприз Рабайе Семинол. Некоторое время назад она сказала кому-то из сотрудников Record Plant, что надеется взять у Джона и Йоко автографы, и вот теперь Джон с удовольствием согласился. «Он дал мне маленький желтый листок бумаги для записей с их автографами, а еще на нем были карикатуры на Джона и Йоко и дата – 1980. Я была в полном восторге. Потом я рассмеялась и сказала ему, что он неправильно написал мое имя. А он ответил: “Я так его слышу, милая”» – рассказывала она потом (389).

Когда они садились в лифт, к Джону и Йоко присоединился Большой Боб. «Джон был такой счастливый, – запомнил те минуты телохранитель, – потому что пресса наконец стала относиться к Йоко с уважением. Это так много для него значило». Внезапно Джон пригласил Большого Боба разделить с ними позднюю трапезу. «У меня с животом проблема, – признался Боб, отказываясь от приглашения. – Плохо себя чувствую». Джон приобнял его за плечи. «Не волнуйся. Отправляйся домой, приди в себя, мы это сделаем в другой вечер» (390).

К тому времени, когда Джон и Йоко спустились из студии вниз, они решили, что поедут прямиком домой – еще успеют пожелать спокойной ночи Шону, который был дома, в 72-й квартире, вместе с Хелен Симан. Взять что-нибудь вкусное и съесть можно и позже – ведь Нью-Йорк это «город, который никогда не спит». На улице было довольно тихо для позднего вечера понедельника, и теперь лимузин ожидал их прямо у входа, в полной готовности доставить домой, в «Дакоту».

Отъехав от Record Plant, машина проследовала по короткому маршруту на север мимо верхних пределов Мидтауна, через Коламбус-сёркл и вверх по Централ-парк-вест, перед тем как сделать резкий поворот налево, на Западную 72-ю, где из такси выходил пассажир, направлявшийся в «Дакоту». Водителю лимузина пришлось подождать, прежде чем он припарковал машину перед козырьком над входом в дом, где газовые фонари посылали лучи света в вечернюю тьму. Йоко вышла первая и направилась к проходу в арке. Джон шел в нескольких шагах позади, держа горку кассет, в том числе с последней версией Walking On Thin Ice.

Часы совсем недавно показали 10:45 вечера[160].

Эпилог

Сезон стекла

Вечер понедельника 8 декабря 1980 года в Верхнем Вестсайде был не по сезону теплым. На закате термометр показывал ошеломительные 64 градуса по Фаренгейту[161], что на 18 градусов выше средних декабрьских показателей. Тихий и спокойный вечер. И вдруг эта тишина оборвалась в один миг.

Актриса Рут Форд растерялась, когда под окном ее кухни над аркой «Дакоты» раздались звуки выстрелов. Рут как раз писала рождественские открытки, окно было открыто, и эти пять выстрелов, а затем звон разбитого стекла заставили ее вскочить.

Художник Роберт Морган – он жил в комплексе «Маджестик» напротив «Дакоты» через 72-ю улицу – тоже отчетливо услышал стрельбу. Его поразил грохот выстрелов, их звук эхом заметался под парадным козырьком, прежде чем стихнуть в пещере внутреннего двора «Дакоты». Через несколько мгновений Морган услышал полицейские сирены.

Рут Форд в считаные секунды набрала 9-1-1, а Джей Хейстингс, ночной дежурный «Дакоты», нажал у себя на пульте кнопку вызова полиции из 20-го участка на Западной 82-й (391).

Морган наблюдал за разворачивающейся драмой из своих окон на двенадцатом этаже. Он видел полицейских, которые выскакивали из патрульной машины с пистолетами в руках, оставив двери машины распахнутыми. Инстинктивно художник схватился за всегда выручавший его фотоаппарат Nikkormat, оборудованный 105-миллиметровым длиннофокусным объективом. «Вечер был ясным, и вся сцена внизу освещалась», – делился он своими воспоминаниями. В его фотоаппарате была высокочувствительная черно-белая пленка. Когда полицейские взяли на руки и понесли из-под арки мужчину, Морган положил палец на кнопку. Но просто не смог сделать снимок. «Это не моя работа, – сказал он самому себе, схватив вместо фотокамеры кисть. – Кто бы там ни был, у него есть право на последние минуты наедине с самим собой» (392).

С высоты своего наблюдательного пункта над 72-й Морган видел, как полицейские торопливо положили мужчину на заднее сиденье служебного автомобиля. Второпях они не заметили, что одна из задних дверей не закрывалась, потому что упиралась в торчащие ступни раненого. В конце концов обнаружив это, один из