— И как, по-твоему, быть? — поднимаю на него взгляд. — Разве нет какого-то выхода?

Грант поднимает руку и щёлкает пальцами.

— Есть.

Приподнимаю бровь.

— Целых два? О первом я тебе сказал, а вот второй… Это избавить Кери от магии. Чтобы это было безопасно, необходимо, чтобы она сама опустошила до дна весь свой магический резерв, тогда восполняться будет нечему. И магия затихнет.

— С дуба рухнул?

— Знаю, это дико звучит, — поморщился Эварт, — но стоит подумать. Есть только два варианта, — повторил он, показывая два пальца перед моим носом. — Либо её забирают и изолируют неизвестно на сколько времени, либо… ну ты сам знаешь что. Но если ты всё-таки выберешь второй вариант, то тут тоже некоторая сложность, — трёт задумчиво Грант подбородок. — Как вызвать этот всплеск? И как его обезвредить?

— Для этого нужно призвать тьму, такой её резерв, чтобы поглотить взрыв, — говорю я с мрачностью.

— Именно, ты гений! — искренне удивляется Грант. — Остается подумать, как вызвать у Кери всплеск магии и как убедить Адалин в этой необходимости… Для неё это всё будет потрясением. И только ты можешь её уговорить. Только вот у второго варианта есть одно “но”.

Хмурю брови, слушая его внимательно.

— Чтобы сдержать волну магии, — наклоняется вперёд, — потребуется несколько магов, двое, а то и трое, на всякий случай, чтобы принять на себя удар, ведь тьма, как ты знаешь, опасна для жизни, — смолкает. — Но так и быть, — выдыхает после напряженной паузы, — я помогу тебе в этом по старой дружбе. Только не думай, что это по душевной доброте, — сощуривает хитро взгляд, — мне там кое-какие делишки нужно будет решить… Ну ты понимаешь, о чём я?

Смотрю на Гранта и понимаю, что он — нужно признать — специалист своего дела. Но с многочисленными любовницами, которые хотят всячески опустошить его кошелёк, пусть разбирается сам.

— Опять эта Лаури? — закатываю я глаза. — Слушай, сколько можно, тебе первого раза было мало, когда она хотела сделать тебя отцом ребёнка от своего десятого любовника?

— Ты же знаешь, у меня слабость к длинноногим брюнеткам, — возмущается.

— Даже не собираюсь браться за это.

— Я знал, что ты поможешь… — слезает с края стола Эварт под моим пристальным мрачным взглядом и идёт к стеллажам.

Грант продолжает тараторить, а я погружаюсь в собственные мысли. Конечно, я всё так и предполагал и знаю, всё знаю, насколько это рискованно — выпустить тьму на поглощение силы, если один переход через портал стоит суточной головной боли. Обдумываю все детали, взвешиваю. Отдать Кери магам в таком раннем возрасте — всё одно что сдать ребёнка в приют, где Адалин сможет видеть её только по вечерам, а то и вовсе в моменты всплеска не видеть месяцами. На это даже я не согласен. И убрать сейчас резерв самое разумное. Позже, в нужный момент, он вновь пробудится, когда придёт время, но не сейчас, сейчас слишком рано. Теперь осталось поговорить об этом с Адалин. И подготовить всё… Но сперва завладеть её сердцем.

Адалин Ридвон

Я не знаю, что произошло, но Фоэрт Кан меня поражает с каждым днём, все эти цветы, подарки, а мебель?.. Это же целое состояние, сколько он потратил, чтобы это всё выкупить? Даже боюсь представить! Но зачем? Для чего ему это? Я ведь сказала, что наша связь оборвана, и я не собираюсь отступать.

Но только как приказать своему сердцу это?

Сегодня утром курьер привёз цветы, белые лилии. Их сладкий аромат сейчас разносится по всему залу, дурманит и кружит голову, именно так маняще сладко пахли мои чувства, которые прорывались через плотину собственных запретов.

Как можно устоять?

Вчера он приезжал в усадьбу, это его взгляд, горячий, тягучий, как магма, был невыносим. А Кери… как он смотрел на неё, как будто она действительно важна для него.

Трясу головой, отворачиваясь от серебряной вазы с белыми цветами, между которыми вложена записка. От него. Уже десятая по счёту.

Что же мне делать? Я ведь не могу поддаться этому, ведь так?

Я чётко думала, что я для него объект желания. А что, если я ошибаюсь? Кто же я тогда ему? Но разве нужны слова, когда я вижу, как он делает это всё для меня, для нас с Кери, несмотря то, что у него сейчас трудные времена? Потеряв близкого, дорогого ему человека, он не забывает о нас.

Перевожу взгляд с лилий на другие букеты, которыми меня засыпал Кан: розовые георгины, красные розы, голубые незабудки. Настоящий цветущий сад!

Снова бросаю взгляд на длинные тугие бутоны лилий и прикусываю губы, кажется, ему удалось это сделать — пробиться к моему сердцу и снова распахнуть его.

Боже, я действительно сошла с ума!

После десятиминутного колебания беру записку и раскрываю её.

Сердце начинает волнительно колотиться, так что даже пальцы пронимает приятная дрожь.

“Белые лилии… Почему я раньше не догадался? Они такие же грациозные, как и ты. Считай, что это признание, извини, что так, но, кажется, я… — сердце ускорило свой ритм, а во рту разом пересохло, — …я люблю тебя, Адалин Ридвон. В общем, я заеду сегодня на ужин к тебе, если ты не против, знаю, что краснеешь и хочешь меня видеть, признайся”.

Мои щёки вспыхивают, вся кровь приливает к лицу.

“Адалин, держи себя в руках, никаких уступок!”

Только почему так хочется сорваться с места и закружиться? Просто… просто мне ещё никто не говорил таких слов, никогда. К тому же слова от такого мужчины, от Фоэрта Кана.

И всё-таки чувства переполняют, невозможно с ними бороться. Я складываю записку и ловлю себя на том, что улыбаюсь, глупо, счастливо, беспричинно. Хотя причина есть, да ещё какая, именно поэтому и глупо.

— Я же говолила, мама, — даже не заметила, как Кери подошла, — господин Кан к нам велнулся.

— Видимо, милая, — не знаю, что ответить малышке. Не нахожу слов, поэтому просто соглашаюсь.

Весь день я не знаю, чем себя занять, хотя дел много, но я не могу на них сосредоточиться, думая только об одном человеке, который решил заехать сегодня в нашу усадьбу. Я ждала его, глупо отрицать, но это так, бросала на часы бесконечные взгляды, следя за стрелкой. Я точно потеряла голову, но всё приобретает такие обороты, что, если буду сопротивляться, меня сломит.

И всё-таки… и всё-таки я ни за что не собиралась сдаваться, как бы головокружительно ни пахли эти все цветы, которые, если уж решила, то должна была выкинуть. Я честно собиралась, в первый же день, но этот момент так и не настал.

Едва звонок раздался в дверь, моё сердце подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз живота, поднимая стаю нежных бабочек. Кери мгновенно выбежала в зал, её взгляд был испуганным.

— Всё хорошо, милая, — бросаюсь к ней, беря на руки, — это господин Кан.