— Да как-то случайно, — она плюхнулась на мою кровать. — Обычно, когда люди живут спокойной жизнью, их не привозят в лазарет на личном винтокрыле ректора. Ты устроил знатный переполох тогда, никто не мог понять, что с тобой происходит.

— Рад, что вам понравилось, — я уже довольно твердо держался на ногах. — Вот только мне хочется спросить: почему вы пришли сюда без еды? Так вы переживаете о своем товарище?

— Ну, мы как бы не думали, что ты уже в сознании, — Долгоруков пожал плечами. — Но если хочешь, можем Лену отправить, она быстро вернется.

— Нет нужды, — я улыбнулся, смотря на возмущенную Дементьеву, которая собиралась высказать ему всё, что она думает. — Раз уж я пришел в себя, то помогите мне, и мы все вместе отправимся в кафе.

Через десять минут мы все же покинули здание лазарета, несмотря на причитания нескольких медсестер, которые никак не могли поверить, что со мной все нормально. В итоге Гриша каким-то образом смог с ними договориться, и мы медленно шли в сторону кафе. На улице был самый разгар дня, туда-сюда сновали курсанты, вот только в воздухе не было того ощущения беззаботности. Судя по всему, начавшаяся война так или иначе затронула каждого, и теперь курсанты примеряют на себя роли боевых магов. А учитывая, что мы отступаем, вполне возможно, что вскоре многим придется отправиться на фронт, чтобы отдать свой долг империи. Придя в кафе, мы сели за наш столик, и через несколько минут я уже закидывал в себя еду, словно это было в последний раз. Желудок принимал всё и, урча, требовал еще, и под удивленные взгляды ребят я через пятнадцать минут съел всё, что нам принесли.

— Ну а теперь, братцы-кролики, рассказывайте, как идет война?

Два часа спустя. Кабинет ректора.

После разговора с ребятами я решил, что пришла пора поговорить с Распутиным. Ректор был у себя в кабинете, но его секретарь отказалась меня пускать, и пришлось звонить ему прямо из приемной.

— Андрей Михайлович, можно к вам? — говоря по телефону с Распутиным, я с усмешкой наблюдал за хмурым выражением лица девушки. — А то у вас в приемной слишком серьезная дама сидит, никак не хочет запускать меня.

— Заходи, Мечников, — голос ректора был уставшим. — От тебя по-другому не избавиться, я уже в курсе.

Войдя в кабинет, я увидел одного из самых могущественных архимагов империи пьющим. Распутин просто наливал себе виски в бокал и пил его словно воду, и, судя по нескольким пустым бутылкам, начал он давно.

— Чего тебе, Мечников? — Он поднял голову и уставился на меня мутным взглядом. — Не видишь, я культурно отдыхаю и могу себе позволить, у меня сегодня последний рабочий день.

— Добрый день, Андрей Михайлович, — усмехнувшись, я сел на стул прямо перед столом ректора, и когда тот потянулся к бутылке, перехватил ее. — Да вот пришел поговорить по поводу своей поездки на север, но теперь сомневаюсь, что вы в состоянии меня выслушать.

— На войну собрался? — Ректор расхохотался. — Дурак ты, Мечников, и я дурак тоже. Что ты сделаешь против почти пятидесяти антимагов, которые из ниоткуда появились у шведов? Эти ублюдки вырезали половину лагеря вассального войска, как скот, а моих людей распяли и выпотрошили. И ты думаешь, что, отправившись туда, что-то изменишь? Даже Горький с Джинном в тылу, император наотрез отказался пускать их на фронт, чтобы не терять своих антимагов.

— Господин ректор, я в любом случае поеду туда, — я нахмурился. — Мне нет дела до большой политики, но я знаю, что там я смогу принести пользу, и, возможно, благодаря моей силе сотня-другая бойцов вернется домой.

— Мне приказали отказать тебе, если ты такое попросишь, — взгляд ректора мгновенно прояснился, словно он и не выпил несколько литров алкоголя. — Но я могу тебе подсказать, как обойти императорский приказ.

— А вот теперь это похоже на конструктивный диалог, — усмехнувшись, я склонился над столом. — Внимательно вас слушаю, господин ректор.

Полчаса спустя.

Выходил я из кабинета Распутина довольно задумчивым. Оказывается, ситуация на фронте была куда серьезнее, чем говорили людям, и потери уже превысили пять тысяч бойцов, причем не простых, а подготовленных гвардейцев аристократических родов, которые знали толк в войне. Империя срочно готовила ответный удар, но посылать туда обычные войска не было смысла, учитывая, сколько магов на стороне шведов. Чтобы победить, нужно было собрать архимагов со всей империи, но, насколько я понял со слов Распутина, тут тоже были свои моменты. Сам же Андрей Михайлович предложил мне пойти на фронт не как антимаг Мечников, а как барон. В таком случае мне никто не мог запретить это сделать, и я даже смогу взять с собой людей. Теперь осталось поговорить с отцом и получить его разрешение, а после прямиком на базу. Думаю, мои люди уже успели неплохо сработаться, а на заводе наверняка есть дополнительная броня.

— Прометей, что с моим источником и как быстро он будет в состоянии выдавать силу на полную мощность?

— Два дня максимум, агент, вы восстанавливаетесь с огромной скоростью, — помощник хмыкнул. — Думаю, даже сильнейшие лекари в империи вряд ли в состоянии совершить такое, ваша сила и права не имеет границ.

— Подлизываться не обязательно, — я мысленно поморщился. — Два дня — это долго. Есть возможность ускорить как-нибудь этот процесс?

— К сожалению, нет. Только время и покой, иначе никак.

— Понял, значит, будем действовать по-другому.

Я направился в сторону общежития, но заходить не стал, остановился в беседке перед входом. То, что разговор с отцом будет трудным, я знал, но стоило мне набрать, как он огорошил меня неприятной новостью.

— Привет, сынок, Артем с людьми пропал, — голос отца был сух. — С тобой, я надеюсь, все в порядке? Ты несколько дней не отвечал, а ректор сказал, что ты на тренировке.

— Привет,