Я задавал себе в те времена принципиальный вопрос, что мне, собственно, нужно в поп-культуре, но при этом не мог отделаться от ощущения, что и сам нахожусь в мейнстриме. Различий в течениях я до конца не понимал. Со мной хотели связаться рок-музыканты, скейтбордисты и профессиональные футболисты. Прежде всего я задался вопросом, почему такой человек, как Стивен Хокинг, знаменитый физик, прикованный к инвалидному креслу, поучаствовал в одном из эпизодов «Симпсонов». Однако в «Симпсонах», когда я посмотрел несколько серий, оказалось столько всякого безобразия и анархии, что я почувствовал с ними некое родство. Ходили разговоры, что я согласился работать лишь из-за денег, но на «Симпсонах» много не заработаешь, гонорар близок к минимальному тарифу актерского профсоюза и составляет ровно столько же, сколько и гонорар за один день съемок в эпизодической роли в любом телефильме. В конце концов, выслушав несметное количество комплиментов в адрес моих фильмов от всей команды «Симпсонов», я дал себя уговорить. Я озвучил Уолтера Хоттенхоффера в «Сказке скорпионов», затем безумного доктора Лунда, а совсем недавно – еще одного персонажа. Что меня особенно заинтересовало, так это методичная работа над каждой отдельной серией. Команда авторов пригласила меня на свое собрание. Идеи так и носились в воздухе, в этом обсуждении были и хаос, и безумие, и поэзия. Я ничего подобного раньше не видел. Кроме того, как-то раз я побывал на тестовых чтениях сценария и тоже впечатлился. Вот как это было. Все исполнители собрались на так называемую читку, table-reading, на которой проверялась действенность истории и гэгов. В большом помещении вокруг стола с чтецами сидели тщательно отобранные люди, тестовая аудитория, их было около сотни. Они представляли разные возрастные группы, были разного пола, социального статуса, уровня образования, расовой принадлежности – не забыли никого. Но кроме того, там произошло нечто для меня удивительное. Перед тем как исполнители начали читать диалоги из сценария, появился комик и чуть ли не целый час травил шутки. Только когда публика достаточно разогрелась, началось чтение, во время которого с точностью до долей секунды измерялось, когда смех начинается, насколько он громок, сколько длится, а следовательно, и как быстро можно переходить к следующей реплике. Я поинтересовался, какова же задача комика. Как выяснилось, его нанимают, потому что зритель, который включает передачу дома, внутренне уже готов смеяться, но тест-группа в незнакомой обстановке, в окружении чужих людей, слишком сдержанна для того, чтобы реагировать непосредственно.

Я по-настоящему обрадовался, когда узнал, что все сделал хорошо. На студии озвучки у «Симпсонов» все очень технологично; движения персонажей и то, как они шевелят губами, прорисовываются только после начитки текста. Порой вносятся правки, тогда прямо на ходу звук приходится перезаписывать, и в этом случае ты смотришь короткие клипы со своим персонажем, которые проигрываются по кругу, как при постсинхронизации. Обычно звукооператоры с режиссером сидят отдельно, за пультом, но тут режиссер захотел быть рядом со мной. Еще до того, как я договорил свой текст, он рассмеялся, прямо посередине записи. Ее пришлось повторить, а я воодушевился и добавил градуса. Он еще громче залился смехом, хотя требовалась тишина, и был изгнан в операторскую, но я знал, что у меня все получилось.

Ни на одну из своих ролей я никогда не пробовался, не участвовал в кастингах. Так было и когда ко мне обратились режиссер Кристофер Маккуорри и его звезда Том Круз. Я им непременно понадобился в роли злодея в первом «Джеке Ричере». Шел 2011 год, премьера состоялась в 2012-м. Прежде чем согласиться, я внимательно просмотрел сценарий и обнаружил, что он много умнее сценариев других боевиков. Роль этого гада Зэка была для меня своего рода вызовом. По сценарию там кишмя кишат негодяи, все они размахивают кулаками, рычат и палят друг в друга без разбора из автоматов. При этом я в фильме был без оружия. Почти все свои пальцы я потерял в ГУЛАГе, к тому же был слеп на один глаз. Что у меня оставалось – это тихий голос, внушавший окружающим ужас. Была сцена, в которой я дружелюбно объясняю одному из своих головорезов, как исправить опасную ошибку, которую тот совершил. Этот бандит должен был прямо на месте отгрызть собственные пальцы, как это сделал когда-то я, чтобы избежать отправки на гибельные свинцовые рудники в Сибири. Разумеется, сделать он этого не смог и был без дальнейших церемоний убит на месте. Я заметил во время съемки, что съемочную группу корчило от ужаса, и потом, во время монтажа, сцену смягчали два раза, потому что ее нельзя было показать младшей аудитории. Обычно так и делается в кино, когда в сценах есть прямое насилие, откровенный секс или забористая брань. Но и безо всего этого в окончательном варианте фильма я в этой сцене наводил такой ужас, что моей жене позвонила ее подруга из Парижа со словами: «Лена, ты в самом деле замужем за этим человеком? Помни, что ты от нас в нескольких часах лёта. У нас есть комната для гостей, мы сумеем тебя защитить».

Том Круз обходился со мной в высшей степени уважительно, меня же впечатлил его безусловный профессионализм. Круз был всегда готов к съемкам, физически натренирован, бодр. В его многочисленном окружении имелся специалист по питанию, который регулярно, каждые два часа, готовил ему крошечную порцию еды с точным балансом жиров и углеводов. Я в шутку спросил его, не возит ли он с собой психиатра для своих собак. Такой вопрос ему никто не осмелился бы задать, и, кажется, ему было приятно, что нашелся кто-то, кто не замирает благоговейно в его присутствии. В таком же стиле я много лет назад общался с Джеком Николсоном, когда он заинтересовался «Фицкарральдо». Иногда он приглашал меня к себе на Малхолланд-драйв, и мы смотрели трансляции с выездных матчей «Лейкерс». Как-то при просмотре он растянулся на кровати со своей тогдашней женой Анжеликой Хьюстон, а я, устав от долгого перелета, уснул у них в ногах. В итоге ему пришлось мягко растолкать меня и напомнить, что баскетбол давно уже закончился и что кровать ему теперь нужна для другого. Я уснул поперек кровати на его ногах, а он ухмылялся своей фирменной ухмылкой! Где-то рядом в то время были владения Марлона Брандо; он захотел со мной познакомиться. Высокий железный забор бесшумно раздвинулся, но внутри повсюду были расставлены таблички с предупреждением, что следует держать окна в автомобиле закрытыми и не выходить из машины, пока кто-нибудь не отзовет собак. Я увидел четырех презлющих овчарок, настроенных весьма решительно.