– Вы это серьезно? – нахмурилась она.

– Конечно.

– Мне послезавтра на работу, – заметила женщина ивздохнула с облегчением.

Я проводила гостей в спальню и спустилась в кухню, гдеЛукьянов в одиночестве ел шпроты, которые обнаружил в холодильнике.

– Извини, что хозяйничаю, – пожал он плечами.

– Да ради бога, – воскликнула я. В этотпредрассветный час я готова была смириться даже с его присутствием. –Извини, мне надо срочно напиться до бесчувствия.

– Да ради бога, – передразнил он, и я, само собой,напилась.

Разбудила меня мать Ромки, я приподняла голову и сообразила,что лежу на диване, свернувшись калачиком под одеялом (не знаю, откуда оновзялось, сама я была просто не в состоянии достать его из шкафа. НеужтоЛукьянов проявил заботу? Нет, в это поверить еще труднее).

– Мы хотим уехать, – почему-то шепотом сказалаОльга Николаевна, – я уже вызвала такси.

– Да-да, – кивнула я, с трудом поднялась ипроводила их до двери. Потом прошла на кухню, выпила сока и заглянула в ванную.Отражение в зеркале вызвало у меня досаду. – Ладно, – сказала яоптимистично, – брошу пить. И курить. Вот сегодня и брошу. Буду бегать поутрам трусцой, заведу любовника, собаку и канарейку. Пойду в театр, разыщусвоих подруг, кто-нибудь да остался. Поеду отдыхать, найду работу, буду ходитьна лыжах и собирать осенью грибы. – Моя фантазия на этом истощилась, новсе равно я осталась собой довольна и, насвистывая, вернулась в кухню. Выпилаеще сока, прошла в гостиную и, устроившись на диване, стала ждать звонка отЛялина. Он позвонил в половине девятого и коротко сказал:

– Сейчас приеду.

А я понеслась наверх. Лукьянов почивал в моей постели иумудрялся выглядеть так сокрушительно, что меня просто подмывало присоединитьсяк нему. Я тихо прикрыла дверь, стараясь не шуметь, спустилась вниз и замерлавозле окна, поджидая Лялина.

Звонить ему не пришлось, завидев его машину, я распахнуладверь, он вошел и извлек из кармана пухлый конверт.

– Держи, – сказал он без улыбки.

– Здесь все? – на всякий случай спросила я.

Он презрительно хмыкнул и твердо сказал:

– До выборов и носа не высовывай, а после я подаю вотставку. Пока.

– Пока, – кивнула я. Он ушел, а я поспешила ккамину, который разжигала исключительно редко, точнее, никогда, но сегоднятакой случай… Я разорвала конверт, просмотрела бумаги, бросила их в камин иподожгла.

Горели они довольно долго, особенно фотографии, язавороженно смотрела на огонь и удовлетворенно улыбалась. Я была так увлечена,что не сразу обнаружила появление Лукьянова.

– Вижу, ты добилась, чего хотела, – заметил он. Яиспуганно повернулась, но, так как бумаги уже сгорели и теперь стали всего лишьгорстью пепла, пожала плечами. – Знаешь, я поверил, – устраиваясь вкресле, продолжил он. – Разумеется, не той чепухе, что ты нагородила, атому, что тебе и в самом деле небезразлично: останется мальчишка жив или…

– Он жив, – напомнила я. – Согласись, мнепришлось попотеть, чтобы добиться этого.

– Точно, – кивнул он. – Парень – лялинскийсынок, и ты обменяла его жизнь на компромат, который хранился в сейфе у того жеЛялина. Иными словами, ты умело обыграла ситуацию в свою пользу.

– Мне повезло, – улыбнулась я, – а могло и неповезти. Теперь я вольная птица. Не поверишь, как мне это нравится.

– Что собираешься делать?

– До выборов ничего. Потом Лялин уйдет в отставку, а ясообщу Деду, что больше на него не работаю.

– И он тебя отпустит?

– Хлопот я ему не доставлю, можешь не беспокоиться. Мыбудем заглядывать друг к другу в гости, в те редкие моменты, когда я захочупосетить этот город. Не думаю, что подобное желание будет возникать у менячасто.

– Хочешь смыться отсюда?

– Не такая уж я дура, чтобы оставаться здесь. Впрочем,есть надежда, что Дед, занятый политикой, перестанет мною интересоваться. Вэтом случае я могу не уезжать.

– И первым делом заведешь любовника?

– Вторым. Сначала заведу собаку. Таксу. Тебе нравятсятаксы?

– Я терпеть не могу собак, – усмехнулсяЛукьянов. – Что ж, компромата на тебя больше не существует, а мальчишкумогут пристрелить хоть завтра, но это уже другая история…

– Конечно, я не ангел, – немного понаблюдав заним, сказала я. – Да, я извлекла из сложившихся обстоятельств максимумполезного. Но я играла честно. И, между прочим, рисковала жизнью.

– Я горжусь тобой, – заявил Лукьянов,поднимаясь, – я тобой восхищаюсь. Меня это неожиданно разозлило.

– Слушай, ты… – рявкнула я, но поспешила умерить свойпыл. – Какого черта ты строишь из себя.., ладно, извини. Мы уже пришли квыводу, что я не ангел, что ж теперь? А ты, киллер с нежной душой, говорят,бывает и такое. Чего только не бывает. Прости, что разочаровала тебя. Я бсогласилась гореть на костре, как Жанна д'Арк, лишь бы доставить тебеудовольствие, но костры сейчас не в моде, да и у меня другие планы.

– Не сомневаюсь, – кивнул он и хотел уйти, а япредложила:

– Давай выпьем. За удачу.

Он согласно кивнул. Я достала коньяк, рюмки, и мы выпили,стоя возле стола. Я привалилась спиной к стене, зазывно поглядывая на своегогостя, особых проблем я от него не ждала, но все равно лучше бы намподружиться.

– У тебя такой взгляд… – хмыкнул он. – Это что,предложение?

– Ну, в общем, да.

– С чего это вдруг?

– Я долго шла к этому. То есть я-то готова былаполюбить тебя в первый же день и навеки, но ты был страшно занят. А теперь унас полно свободного времени.

– И ты уверена, что я приду в восторг от твоегопредложения? – хохотнул он.

– Нет. Я всегда играю наудачу. Да-нет, нет-да. Какповезет. Сегодня точно повезет.