Сжечь или нет?

Топора ему не миновать. Наверняка приказ уже подписан. Хуже, если у него найдут еще и это, уже не будет. Мэтью беспокоило другое. Ролиан бы дорого заплатил за этот сверток. Мэтью был уверен, что ни король, ни Верховный маг даже не подозревают о том, что удалось узнать ему…

Так сжечь или нет? В Аане за это заплатят не меньше. В Аане… Там ему и его детям понадобится поддержка. С одной стороны, он ее уже и так обеспечил, а с другой… Мэтью опустил сверток в карман. Его дети важнее его мести.

Он вышел в коридор и стал спускаться в гостиную. Миновав первый пролет, он увидел сидящего в кресле Девона Тарилото, обладателя шестого ранга и одного из двух лучших во всем Термилионе мастеров келото: в руке тот держал поданный Марком, старым дворецким, стакан холодного томатного сока.

Ни слова не говоря, Мэтью преодолел последний лестничный пролет и еще через пару секунд опустился в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Тарилото.

— Чего-нибудь еще, милорд? — спросил дворецкий, подавая Мэтью стакан.

— Нет, ничего, — ответил граф, принимая бокал.

На самом деле Мэтью гораздо больше хотелось отправить Марка на давно заслуженную пенсию или, по крайней мере, сказать ему спасибо, но он знал, что дворецкий этого не поймет. Марк служил семье Литон вот уже почти тринадцать десятков лет, и все эти годы, далеко не все из которых он был всего лишь дворецким, свято чтил традиции. Между слугой и господином должна быть дистанция — этого принципа Марк придерживался твердо. Тем не менее, он был одним из очень, очень немногих людей, которым Мэтью мог доверять.

— Зовите, если что-нибудь потребуется, — Марк направился в сторону кухни.

Сделав несколько глотков — безумно дорогой, но божественно вкусный напиток, — граф перевел взгляд на мастера. Девон Тарилото — пожилой уже мужчина, наверняка старше, чем Мэтью, хотя с виду их легко было принять за ровесников, — внешне производил впечатление спокойного и рассудительного человека, а те, кто знал его лучше других, также могли отметить крошечную смешинку во взгляде.

Мэтью и по сей день не перестал благодарить Мааса за то, что его девочка получила в учителя — и наставники — такого, как Тарилото. Человек чести, он может научить не только келото. А для такой девушки, как Кира, точка зрения чужого и уважаемого человека зачастую гораздо важнее мнения родного и любимого, но все-таки неизменно предвзятого родителя.

Чтобы получить Девона в учителя для своей дочери, шесть лет назад Мэтью пришлось… а ничего ему для этого делать не пришлось. Тарилото сам выбирал себе учеников, никакие деньги не могли заставить его взять в ученики того, кого бы он считал для этого неподходящим. Именно так он согласился учить Киру.

Мэтью давно знал Девона, тот был не таким уж и редким гостем в особняке семейства Литон. У самого Мэтью был пятый ранг — потолок для него, и время от времени они устраивали спарринги. Во время одного из таких посещений тогда еще совсем крошечная Кира подошла к Девону, подергала его за рукав и не допускающим возражений тоном потребовала, чтобы он научил ее «красиво махать железными палками, потому что папка вредничает и сам учить не хочет». Каково же было удивление Мэтью — да и самой Киры, — когда, даже не изменившись в лице, мастер сразу же согласился, а впоследствии еще и настоял на своем решении.

— Девочка быстро прогрессирует, — заговорил Тарилото, — думаю, месяцев через шесть-восемь можно будет попробовать пройти испытание на получение третьего ранга.

В ответ Мэтью лишь вяло улыбнулся. Вот и еще одна проблема. Там, куда им придется уехать, достаточное количество опытных мастеров келото, намного больше, чем в Термилионе, но удастся ли найти такого, как Девон: не только мастера, но и человека?

— Бессонная ночь? — спросил Тарилото.

Граф не удивился вопросу: прозорливости Девону было не занимать.

— Так заметно?

— Выражение лица…

— А ты можешь от этого что-нибудь порекомендовать?

— Конечно, полчаса спарринга, и…

— …и меня можно будет хоронить.

— По крайней мере, у тебя будет оправдание.

— Сегодня оно мне не поможет, — грустно ответил Мэтью.

Поставив наполовину пустой бокал на столик, Тарилото внимательно посмотрел на собеседника.

— Что-то случилось? — спросил он.

Тяжело вздохнув, Мэтью решил, что Тарилото — это тот человек, которому можно рассказать какую-то часть правды, — а граф остро нуждался в том, чтобы выговориться.

— Да.

— Это серьезно?

— Если в течение нескольких дней мы не покинем Термилион, то… — он замолчал. Тарилото понимающе кивнул.

— Зная тебя, — заговорил Девон, — я убежден, что пути к отступлению готовы.

— Меня другое беспокоит. Кира…

— Уверен, она поймет.

— Слишком многое придется понимать. Я… я не знаю, что ей говорить.

— Правду, — ни на секунду не задумываясь, сказал Тарилото.

— Правду? Но…

— Именно правду — и не частичную, а всю. Какой бы она ни была. Чем больше накопится секретов, тем больней будет узнавать каждый из них.

Молчание продлилось несколько минут: Мэтью думал, а Тарилото не мешал ему этого делать.

— Может, ты и прав, — наконец выдавил из себя Мэтью.

— Она твоя дочь, и тебе нужна ее поддержка. — Девон поднялся со своего места. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Можешь передать это? — Граф вынул из-за пазухи еще ночью приготовленный конверт. Бросив взгляд на отмеченный на бумаге адрес, Тарилото уверено кивнул. — Спасибо, — искренне поблагодарил Мэтью.

— Это меньшее, что я могу сделать.

Десятью минутами позже, когда Девон уже ушел, Мэтью все еще сидел в своем кресле: допить сок никак не получалось. В комнату вбежала Кира. Непоседливая, раскрасневшаяся, красивая, она выглядела счастливой.

— Папа, ты видел?! — возбужденно воскликнула она. — Я почти достала мастера.

— «Почти» не считается… — максимально серьезным тоном заметил Мэтью. Увидев, как у Киры вытянулось лицо, он тут же, не удержавшись, рассмеялся: — Опять попалась, — с улыбкой укорил он ее.

— Ваше воспитание, милорд, оставляет желать много лучшего, — высоко задрав носик, произнесла она, изобразив на лице самое аристократическое из выражений.

Мэтью хотелось по привычке засмеяться, но сегодня был не тот день. Мысль о том, что он должен рассказать, сначала превратило усталую улыбку в вымученную, а затем и вовсе стерло о ней последнее воспоминание. Разумеется, от внимания Киры эта перемена не укрылась.

— Па, ты чего? Я ведь пошутила…

— Да я понял. Не в этом дело.

— Тогда в чем? — спросила она, чуть склонив голову набок.