— И как её продавать! — поддакнул Реал. — Я ж их тоже правильными пацанами считал. Всё это время. Чуть ли не молился на них — как же, мужики дело говорят! У них и планы есть, как в стране что замутить, и средства. Им только кулаки нужны, чтобы мы сами на улицы вышли и показали шлюхе, что к чему. Только видишь, настоящий звиздец показал, кто они на самом деле и чего стоят. И я даже благодарен, что так вышло. И даже тебе, сукиному сыну, хочу спасибо сказать, что приоткрыл глаза. Самую малость, щелочку сделал, мы дальше сами, но ты, мля, эту щелочку в наших глазах сделал, и мы задумались. Я не только за тех, кто здесь, говорю. Нас тысячи.

— Там сегодня ад творился, в наших сообществах, — признался Эстудиантес.

— Сколько вас будет готово выйти завтра? — поставил я вопрос ребром.

— Может десять тысяч, — пожал плечами Реал. — Может пять. Может три. Не знаю.

— Ты говорил, можешь повод организовать, — пронзил глазами Кугуар. — Информационную поддержку, чтобы не западло выходить было, а по чести.

— Могу, — кивнул я, не отводя свой взгляд.

— Организуй, — утвердил Реал. За меня. Без меня. Но я не обиделся. — Чем больше шума от вас, тебя и твоих, тем больше народу выйдет. Хотеть и выходить, ёкарный бабай, вещи разные!

— Сделаем. Но это не главное, правда? Главное — нейтрализация кураторов. — Я показно сощурился. — Которые всё обломают — потому вы и рванули ко мне.

Вся троица капитанов, а также молчавшие всё это время помощники, переглянулись.

— Бро, в натуре, это проблема, — признал сей факт Реал. — Огромная. Они сейчас движуху мутят, народ баламутят. И нас «выключили». Нас, млять! — рявкнул на весь ангар он, и если б голосом можно было убить — убил бы. — А ещё, я никогда этого не говорил, но сейчас скажу, и мне не стыдно. Мне страшно, твою мать! Боюсь! Они… Если нас не уберут насовсем, то инвалидами сделают — точняк. И нас втроём по-любому конкретно так порешат, чем бы там всё ни кончилось.

— Потому, что против посмели пойти! — подвёл итог их аргументам Кугуар. И снова посмотрел, но теперь взгляд был просящий. — Хуан, ты тот ещё сукин сын, но я знаю, можешь нас защитить. Сделай это.

— Манали мы таких кураторов, кто нас самих в ноль списал! — поддержал Реал. — Мы кабальеро, ты чертовски прав. А они — нет.

— Это не сделка, — покачал головой Эстудиантес. — И мы не униженно валяемся у тебя в ногах, умоляя. Но если ты и дальше хочешь нормальной цивилизованной войны вместо зачистки всех и вся — ты нам поможешь. Просто потому, что мы — патриоты, хоть и враги.

Интересное кино. Пришли, просят защитить и тут же ставят условия. Но я схватил синюю птицу, и теперь главное не показывать крутость, а удержать её, не дать вырваться.

— Конечно помогу, ясен перец! — хмыкнул я и обречённо вздохнул. — Имена! Кураторов, кто мешает и приговорил за дерзость не слушаться.

Они назвали. Пять имён, пять кураторов своих клубов. Всех названных я знал из разных досье, полученных во время операции «Кабальеро плаща и гитары», откровений не услышал. И это наверное хорошо. И ещё назвали четырёх связанных с кураторами людей, кто засветился. А после составили список из вообще всех, кого знают, кто был или связным, или через кого передавались команды, или кто как-то косвенно в управлении участвовал. И этот список состоял из пятнадцать человек!

И сейчас речь о простых болельщиках, обращаю внимание. Не о «интеллигентах», кого обучали и кому промывали мозги отдельно. Это именно что мясо, низший уровень экосистемы. Массовка.

— Алиса, проблемы, — вызвал я через правительственную связь тётушку. — У тебя куда записать есть под рукой? Пиши… — Продиктовал только имена кураторов и помощников — последним списком займусь позже и отдельно, сейчас некогда.

— Какие знакомые люди! — плотоядно облизнулась сестра королевы. — Их тоже надо изолировать? На время, чтоб не мешались?

— Не совсем, — хмыкнул я, вспоминая встречу с Борхесом: «Хочешь понять, о чём думает наша аристократия…» А ещё Октавио Феррейра со своим: «Те, с кем ты так самозабвенно сражался месяц назад, я сейчас представляю интересы всей нашей партии… Мы решили, что это не наша война и отстранились».

Чёрта с два вы отстранились! Просто игра ушла на иной уровень. Если вы проиграете — спишете всё на нерадивых не так понявших сотрудников низшего звена. А если победите — вам не перед кем будет оправдываться. И почему я не удивлён?

— Не совсем, тётушка, — коварно заулыбался я. — Их нужно СРОЧНО, бросив всё, взять и доставить в ангар в Северном Боливаресе.

— Опять этот ангар! — тяжко вздохнула она. — Вы его никак не бросите?

— Зачем? Тут оборудования на несколько лямов, — честно признался я.

— О нём все-все знают, вся планета, — не понимала она.

— А я разве прячусь? — парировал я. — Ладно, Алис, давай работать. Эти люди мне нужны сегодня в полдень.

— Сейчас полвосьмого вечера! — фыркнула она.

— Так чего сидим, кого ждём? — усмехнулся я.

— Наглец! — В голосе злость и гнев, но показные. — Ладно, жди, скоро привезут. Подключаю все резервы департамента.

— Хорошо.

Потом созвонился с Лоран:

— Инесс, сколько тебе нужно времени доехать до площади Независимости?

Небольшая пауза, заминка для обдумывания. И:

— Поняла. Дай мне час. Группа со мной, для съёмок всё готово.

— Принято, жду.

Далее связался с Ктулху, попросил найти у него кое чей номер, и определить место нахождения абонента. После чего выбрал через линию корпуса номер, на который ни разу не звонил, который единственный связывал меня с людьми Марата, царствие небесное, которые теперь называются как встарь, людьми Мартына.

— Привет, Мигель. Это Шимановский.

На том конце повисла длинная пауза. Затем робкое:

— Тот самый Шимановский?

— Ага.

Снова пауза. Наконец:

— Так, я сел, теперь слушаю. — Голос предельно серьёзный, тон человека, готового к любой самой сложной работе.

— Сейчас я скину тебе номер, — начал я. — Это номер директора стадиона «Спортико». Да-да, того самого «Спортико», он