Таким образом, истеблишмент и антитрамписты сплотились против трампоголовых приверженцев принципа “Америка превыше всего”. Во многих отношениях войско Бэннона уступало противнику в численности и вооружении, но он по-прежнему считал, что победа у него в кармане. А когда он выиграет, то сумеет не только избежать еще одной трагически глупой главы в афганской войне, но и сможет доказать никчемность и бессилие Джареда, Иванки и их прислужницы Пауэлл.

* * *

По мере того как в ходе дискуссий вырабатывалось решение, Совет национальной безопасности – а он скорее просто предлагал варианты, нежели отстаивал их (впрочем, конечно, и отстаивал тоже), – предложил три варианта: вывод войск; армия наемников Эрика Принса; ввод дополнительного, хотя и ограниченного контингента.

Вывод войск, несмотря на все его достоинства – и вне зависимости от того, насколько можно было замедлить или ослабить захват Афганистана талибами, – все-таки ставил Дональда Трампа в положение проигравшего войну, что для президента было неприемлемо.

Второй вариант, ввод контингента наемников и сотрудников ЦРУ, был отвергнут самим ЦРУ. В течение шестнадцати лет агентство с успехом избегало Афганистан, ведь все знали, что Афганистан не сулил никакого карьерного продвижения, а только смерть. Нет-нет, только без нас.

Оставался вариант Макмастера – ввод ограниченного контингента, поддерживаемый госсекретарем Тиллерсоном: переброска в Афганистан дополнительных войск, которые каким-то образом будут там немножко на других основаниях и чуть-чуть с другой целью, чем войска, отправленные туда раньше.

Военное руководство всецело полагалось на то, что Трамп одобрит третий вариант. Но 19 июля, во время заседания Совета национальной безопасности в зале оперативных совещаний Белого дома, Трамп сорвался.

В течение двух часов он яростно протестовал против того бардака, который ему достался. Он грозился уволить почти каждого генерала по порядку подчиненности. Трамп заявлял, что не понимает, как они умудрились потратить столько месяцев на то, чтобы составить план, не содержащий ничего нового. Он отвергал рекомендации генералов, нахваливая при этом советы сержантов. “Если мы должны присутствовать в Афганистане, – заявлял он, – почему нельзя делать на этом деньги?” Трамп сетовал на то, что у Китая есть права на разработку месторождений полезных ископаемых, а у США нет. (Имелась в виду сделка десятилетней давности, которую поддерживали США.) “Это же как 21 Club[41]», – говорил Трамп, внезапно удивив всех отсылкой к одному из своих любимых нью-йоркских ресторанов. В 1980-е хозяева 21 Club закрыли его на год и прибегли к услугам множества консультантов, чтобы проанализировать, как сделать ресторан более прибыльным. Заключительный вердикт экспертов гласил: “Вам нужна кухня побольше”. “Любой официант сказал бы то же самое!” – воскликнул Трамп.

Для Бэннона эта встреча стала высшей точкой президентства Трампа на тот момент. Генералы промахивались и увиливали, изо всех сил стараясь сохранить лицо, – по мнению Бэннона, они несли полную “тарабарщину” в зале оперативных совещаний. “Трамп дал им отпор, – радостно констатировал главный стратег. – Он их разгромил. Он сделал кучу прямо посередине их афганских планов. Он снова и снова возвращался к одной и той же теме: мы зашли в тупик, мы проигрываем, и ни у кого здесь нет плана, как нам из этого выбраться”.

Хотя на жизнеподобную стратегию в Афганистане по-прежнему не было даже намека, Бэннон, чей гнев в отношении Джарванки достиг предела, не сомневался в том, что выйдет из этой истории победителем. А вот Макмастеру пришел каюк.

* * *

В тот же день, через некоторое время после брифинга по Афганистану, Бэннон услышал еще об одном опрометчивом плане Джарванки. Чета вознамерилась взять на работу Энтони Скарамуччи по прозвищу Муч[42].

После того как больше года назад Трамп добился выдвижения на президентский пост, Скарамуччи – управляющий хедж-фондом, способный лучше всего заменить Трампа, когда нужно выступить в бизнес-новостях на кабельном ТВ (главным образом, на канале Fox Business), – успел проявить себя как сотрудник, на которого в Башне Трампа всегда могли положиться. Но потом, в последний месяц предвыборной кампании, когда опросы предсказывали унизительное поражение Трампа, Скарамуччи вдруг и след простыл. Вопрос “А где же Муч?” стал очередным провозвестником неизбежного и бесповоротного краха этой кампании.

Но когда Стив Бэннон, которому вскоре предстояло занять должность главного стратега сорок пятого президента США (вновь избранного, но еще не вступившего в должность), прибыл в Башню Трампа на следующее утро после выборов, его приветствовал не кто иной, как Энтони Скарамуччи, протянувший ему стаканчик кофе из Starbucks.

В течение следующих трех месяцев Скарамуччи, хотя его больше не просили замещать Трампа на телевидении, да и особых дел в Башне Трампа у него не было, приходил сюда с удивительным постоянством – можно сказать, рыскал здесь. В начале января, с характерной для него настойчивостью, он прервал встречу в кабинете Келлиэнн Конуэй только с тем, чтобы удостовериться, что Конуэй в курсе: юридическая фирма ее мужа Wachtell, Lipton, Rosen & Katz представляет его, Скарамуччи, интересы. Прояснив этот вопрос, перечислив множество громких имен и восхвалив партнеров фирмы, Муч уселся в кресло и предложил Конуэй и ее гостю поражающий воображение рассказ об уникальности и проницательности Дональда Трампа, равно как и представителей рабочего класса, избравших его. При этом Скарамуччи не преминул напомнить о собственном честном и простом происхождении – он родился в рабочей семье на Лонг-Айленде.

Едва ли Муч был единственным приживальщиком, пытавшимся найти работу в этом здании, но делал он это с завидной настойчивостью. Он днями напролет высматривал заседания, на которые можно было попасть, или подкарауливал гостей, с которыми мог бы поговорить; это не составляло особого труда, ведь каждый претендент на работу искал собеседников, поэтому вскоре Скарамуччи стал чем-то вроде неофициального встречающего. При первой же возможности он старался хоть на несколько минут привлечь к себе внимание любого из руководящих сотрудников, который не отмахнулся бы от него. Поджидая, пока ему предоставят высокую должность в Белом доме, Скарамуччи, видимо, не сомневался, что доказывает свою преданность, умение работать в команде и невероятную энергичность. Он был так уверен в радужных перспективах, что заключил сделку по продаже своего хедж-фонда, Skybridge Capital, китайскому мегаконгломерату HNA Group.

Политические кампании, в значительной мере опирающиеся на помощь волонтеров, привлекают немало людей глупых и назойливых, а также приспособленцев. В этом плане кампания Трампа, похоже, достигла самого дна. Взять хотя бы Муча: может, он и не слишком выделялся из числа волонтеров кампании Трампа, но, по мнению многих, отличался редкостным бесстыдством.