Тяжело вздохнул.

— Поехали, будем вторую часть плана реализовывать. Сегодня там можно и без тебя, но чтобы в курсе была, какая в тех казематах атмосфера.

— Конечно, Хуан. Поехали. И… Спасибо! Что без крови… — Мило улыбнулась.

* * *

Все трое сеньоров сидели в допросной. Обычной допросной в подземельях дворца. Одной из тех, где я в своё время проблевался, впервые в жизни глядя на казнь человека. Да ещё какую — заливание жидкого свинца в глотку! Бр-р-р-р! До сих пор мурашки по коже. Перед сеньорами поставили три писчих стола, за каждый — канцелярский стул, самый простой, из сетевого мебельного магазина, на кои их и усадили. За их спинами поражал блеском величия, то бишь внушал подсознательный ужас, палаческий инвентарь, начиная с приснопамятного вращающегося стола-плиты, куда привязывают пленников, и заканчивая богатым арсеналом, развешанным по стенам.

— Елен, а это антураж? — указал я на стены. Гарсия, стоящая рядом, понимающе улыбнулась.

— Понял, да?

— Ага. Двадцать мать его пятый век! А там клещи, кнуты, ошейники с шипами… А вот та приспособа — «испанские сапоги»?

— Да. — Вздохнула. — Иногда, Чико, достаточно просто здесь оказаться, и клиенты сами всё начинают выкладывать. От одного вида того, что окружает. А в целом, инвентарь, с которым реально работаем, проще. И эффективнее. Но иногда приходится и этим, в основном ради стажёров, которых обучаем. Они должны знать ВСЁ по своей работе, даже экзотические методы.

— Понятно.

Мы стояли за бронестеклом, односторонне прозрачным, типичным для допросных. С той стороны никогда не додумаешься, что тут такое есть — там не зеркало, а просто… Серая стена. С чуть более ярким отливом, но тем не менее просто стена. Даже если пощупать.

— Пошли, начнём? — предложил я, ибо пытка ожидание, конечно, вещь хорошая, но у меня куча дел.

— Может я здесь постою? — нахмурилась она. — Зачем сразу все карты вскрывать?

— Завтра я могу не смочь прибыть, — покачал я головой. — И послезавтра. А шоу должно продолжаться в любую погоду, вне зависимости от моих возможностей. Тебе придётся в открытую проводить тендеры вместо меня, а значит они должны изначально понимать, какую роль ты играешь.

Обречённый вздох, и вердикт:

— Хорошо. Уговорил.

Вышли. Через подсобное помещение, напрямую тут выхода не было.

— Добрый-добрый день, сеньоры! — начал свою партию я, проходя и садясь на терминал, за которым собственно и работают современные палачи. Сейчас терминал отключён, так что мой попец не заденет управляющие контуры, а вот у меня вид козырный — я и выше их, и… Главнее, что ли, смотрюсь.

В ответ тишина. Синяки на лице дона Рубио остальным, кого не били, сказали, что сейчас не стоит выпендриваться и «быковать»: «Чозафигняпокакомуправудаявасвсехщаскааак…» А синяки там остались знатные, отливали фиолетом, скоро пол-лица заплывёт. Я ж не просто так штурмовал его дом, я ж старался через одного сеньора донести до всех его коллег мысли о бренности сущего и бессмысленности по-мелкому гадить власти. И особенно о нежелательности, когда у руля не хомячок-конформист, а лев, гроза саванны.

— Что молчите? Я думал, у вас есть вопросы. Например: «Какого хрена, сучий выродок, мы, уважаемые люди, тут делаем?»

Снова тишина.

— Во-от! Значит, понимаете, почему вы здесь! — рассмеялся я. — А то вот ваш коллега поначалу делал вид, что не понимает, — кивнул на отца бывшего Бэль. — Кстати, вы здесь, и живы, и, если не будете плохо себя вести останетесь живы, только потому, что её младшее высочество за вас попросила. Говорит, вы, конечно, говнюки, и в шлюз бы вас без скафандра, но она не хочет начинать свою первую работу, а текущая должность у неё первая серьёзная в карьере, с крови. Попросила дать вам шанс. Но сами понимаете, что вы сделали, и ОБЫЧНО такое не прощается.

— А что, собственно, мы сделали? — зло усмехнулся один из сеньоров.

— Собственно? Ну… Например в момент гражданских волнений, а именно в момент подавления государственного переворота, проводимого при помощи иностранной разведки, когда ситуация в стране висела на волоске, вы провели диверсию в тылу, саботируя поставки продовольствия для привлечённого нами, законной властью, ополчения. То есть фактически вы выступили на стороне мятежников, ударили законной власти в спину, просто не явно.

— Это неправда! — завёлся второй коллега дона Рубио — аж подскочил от возмущения. — Да, мы… Совершили некие промахи в вопросах поставок! Но мы никогда не выступали на стороне Торресов Комитета Спасения! Мы не участвовали в мятеже, и даже не думали!

— То есть вы признаёте, что ваши… «Промахи в вопросах поставок»… Не измена, а желание нажиться? — зазвенел сталью мой голос, а глоза пронзили сеньора насквозь, пригвоздив к месту. — Поиметь нас в трудную минуту, заработать на этих трудностях? Пусть без предательства, но поиметь и заработать?

— Да. — А это вымученно произнёс сеньор Рубио. — Да, Хуан, мы хотели заработать! — громко воскликнул он. — Но в наших действиях не было измены! Мы верны и лояльны королеве Лее и её дочери.

Правильное решение, мысленно я зааплодировал. За воровство и коррупцию, пусть даже в такой ответственный момент, их накажут, но наказание будет обычным, понятным. А вот за измену, за поддержку Торресов-Сантосов-Сальвадоров мы их поставим к стенке и грохнем, без суда и следствия, и скажем, что так и было. И никто не пикнет.

— Вот и отлично, что вы признаёте ошибки, — снизил я тональность до мягкой и добродушной. — Человек, умеющий их признавать, по определению не безнадёжен. Изабелла в вас не ошиблась.

— И что теперь? — хмыкнул второй сеньор.

— Так понимаю, вы хотите что-то с нас за это поиметь? — Это третий. — Мы согласны. Что?

— О, это очень интересный вопрос! — Я добавил в голос загадочности. — Понимаете, мой священник всегда говорил, что признание неправоты это лишь первый шаг на пути к раскаянию. Теперь надо идти далее — собственно раскаяться. Ибо не раскаявшись, а только лишь откупившись, вы не осознаете, что так делать нехорошо. Вы — до мозга костей бизнесмены, и мыслите, как бизнесмены, и текущая ситуация для вас это как… Ну, скажем, падение цены на бирже, или неожиданный пожар на складах хранения. Это внеплановые убытки, всего лишь. Любой бизнес всегда готов к незапланированным убыткам, ибо любой бизнес это всегда риск. Как ни крути, хоть