боится за репутацию. Но вода и камень точит, и для её репутации куда важнее, чтобы никто не погиб и не пострадал, чем то, насколько она размазня. Так что не подставляй меня; если все будут здоровы — у меня развязаны руки. Если же кто-то фатально пострадает — она даже слушать меня не станет. У нас есть Антитеррор, и тётушка Алиса сделает всё без меня, в лучшем виде.

— Конечно, Хуан. Ты же видишь, вы же наблюдаете за нами. Мы ведём себя прилично, всех кормим, и своих заставляю не «быковать» и бережно относиться к посуде и туалетам, а не то, что к пленным.

Тут он не врал — и правда стали делать это бережно. Молодчики банды нависают над любым, кто пытается сделать что-то не так. Мы оставляем баклажки и бочки с водой в шлюзе, ёмкости с едой и переносные туалеты, закрываем створку со своей стороны, поднимаем с их. Они заходят, заносят-завозят, оставляют пустую тару. Также передаём и лекарства, какие просят, кроме наркотических, и алкоголя. Его особенно сильно просят, но тут перебьются.

— Давай пока будем делать также и далее, — выдал вердикт я.

— Пресса тебя не слишком мучает? — усмехнулся он. Это поддел меня так, издевка. Намёк. Ибо кадровые сотрудники моего ведомства взяли огонь на себя и работают по профилю — вешают возмущённой прессе лапшу. В целом же народ после боёв много что понимает и не бузит, дескать, «распять антитеррор за медлительность», так что нет, лично я давления даже не замечаю. Да и не на того напал, упырь пакистанский.

— Знаешь, Аджай, у меня несколько уродов перечислили в Канаду денег по шести контрактам на сумму четыре с половиной миллиарда империалов. Перечислили, плевав, что у нас война, потому, что так написано в инструкции. И самый главный мудозвон в правительстве переводы подписал. Если честно, пока у нас с тобой нет крови, мне немного не до тебя и не до прессы. Но на всякий случай, дорогой друг, предупреждаю, что малейший косяк — и все силы королевства будут брошены сюда. В твоих интересах не быть приличным мальчиком. Понимаешь меня?

— Конечно, Хуан. И со своей стороны держу любых неадекватов в узде и подальше от пленников. И спокойно жду, когда её высочество дозреет. — В голосе опаска, но небольшая. Понимает, что реально не они сейчас в центре внимания власти, что для них только хорошо.

— Дай ей время. Это всего лишь женщина. И я решу вопрос.

Вздох на том конце.

— Мой народ считает, что женщина во власти — зло. Да, у нас были женщины во власти. Но они могут лишь смягчить, отсрочить решение проблем. Они по природе миротворцы. Но после их ухода стране всегда становилось хуже, потому, что проблемы надо не смягчать, а решать.

— Ну, у нас свои традиции, у вас свои, — отрезал я.

— Да одинаковые у нас традиции! — усмехнулся Принц. — Мои люди смотрят на неё и видят тебя. Потому мы разговариваем. И не нагнетаем. Но да, она — глава, и мы будем ждать, пока ты не решишь проблему.

Вот и славненько.

— Понимает, гнида, что мы готовим штурм, — отчитался я братве, на глазах у которой и звонил подонку. — У нас мало времени. Дня два от силы.

Пока то да сё, обсуждали технические вопросы с инженером — вес беспилотников, их количество, и как лучше крепить, на какие балки-шины-хренови́ны. Ему пришли чертежи коммуникаций, и, с учётом комментариев о весе бойцов в скафе и весе беспилотников, сеньор начерно прикинул, как расположить максимальное количество штурмовиков. К завершению обсуждения приехал фокусник.

— Да-а! — потянул он, осмотрев помещение, когда ввёл его в курс дела. — Таких задач передо мной не стояло.

— Вы мне скажите, сможем или нет⁈ — еле сдержался я. Четыре часа осмотра шлюза, один в один такого же, как у шестьдесят шестого ангара, ничего не клеится, все галдят каждый гнёт своё, нервы на пределе… И у меня тоже на пределе.

— Сможем, — задумчиво что-то прикинув в уме, сказал он. — Это будет лучший фокус в моей жизни! — у типа загорелись глаза. — Но ни одно промышленное зеркало не подойдёт. И слишком тяжёлые, и делать их долго. И даже сделают, как доставлять? Надо чтобы по габаритам прошло. Привезти сборными? И будет линия стыка — может заметная, может нет. Транспортировка тоже осторожная, даже стеклопластиковое зеркало вещь хрупкая. С вашими лимитами по времени… Хуан, это слишком сложно. Никаких гарантий.

— Тут темно. Распилить на несколько небольших частей. Да и нам не надо навесной потолок над всем шлюзом, только там, где зависнут парни.

— Ну, попробовать можно, — согласился он. — А там посмотрим, как получается, и скорректируем.

— И где такое можно заказать?

— В Авроре есть заводик. Делают под заказ что угодно. У нашего цирка карточка постоянных клиентов, если что, могу…

— … Нет, сеньор Шимановский. Даже если вы прямо завтра утвердите техническое задание, которое, как понимаю, отсутствует, срок не менее двух недель. Если подвинуть все остальные заказы?.. Вы организуете такую возможность без штрафных санкций, по линии форс-мажора? У нас, в Авроре, боёв не было, люди не поймут. Ах, вы специалист именно по форс-мажорам и их организации… Да, тогда неделя. Шесть дней. Нет, не менее шести дней — это сказал технолог, а я ему верю…

— Мать! Мать-мать-мать! — расхаживал я поперёк шлюза. — У нас пара дней, какие нафиг недели! Парни, обрадуйте! Какие ещё мысли? Что ещё можно сотворить, чтобы грохнуть уродов до того, как они «положат» заложников, которых держат с заточками у горла в противоположном конце помещения длиной в полкилометра? С учётом, что там — грёбанный ангар грёбанного космолёта, у которого с четырёх сторон атмосфера, охрененные многометровые антикоррозийные стенки, выдерживающие залп сотни деструкторов. А снизу гадская монолитная плита ещё большей толщины — под вес космического челнока. Ну, народ! Ну придумайте хоть что-нибудь!

— Так что тут думать, фольга! — неожиданно ожил фокусник. — Зеркальная фольга…

Я схватил этого… Циркача за грудки и грубо встряхнул:

— И какого дракона ты молчишь?

Глядя на моё разъярённое лицо, работник индустрии массовых развлечений стушевался.

— Просто это космические технологии. Это сильно дороже… Потому мы их мало используем.

— Я тебя просил считать мои деньги? Я спрашиваю, КАК, мать его это сделать! Плевать,